ГЛАВА 21
«Верблюжий клуб» собрался на срочно организованную встречу в коттедже Стоуна возле кладбища на следующее утро после их визита в дом де Хейвна. Стоун со всеми подробностями рассказал Милтону и Калебу о ночном происшествии.
— Они и сейчас могут следить за нами! — Калеб испуганно глянул в окно.
— Я бы удивился, не делай они этого, — спокойно ответил Стоун.
Коттедж его был невелик и скудно обставлен: старая кровать, большой раздолбанный письменный стол, заваленный газетами и журналами, полки с книгами на разных языках (всеми ими Стоун владел), маленькая кухонька с поцарапанным столом, крошечная ванная и целая коллекция разнокалиберных стульев и кресел, расставленных вокруг большого камина — единственного источника тепла в доме.
— И тебя это не беспокоит? — осведомился Милтон.
— Я бы гораздо больше обеспокоился, если бы они пытались меня убить, а они легко могли это сделать, несмотря на героические подвиги Робина.
— Ну и что теперь? — спросил Робин, стоявший возле камина. Он посмотрел на часы: — Мне уже на работу пора.
— И мне тоже, — вздохнул Калеб.
— Калеб, — сказал Стоун, — мне нужно попасть в хранилище библиотеки. Это возможно?
Калеб пожал плечами:
— Ну, при обычных условиях это возможно. То есть я имею право приводить людей в хранилище, но меня потом непременно спросят зачем. У нас не очень любят, чтобы туда приводили разных там друзей и родственников просто так, без предварительного уведомления. А после смерти Джонатана ограничения стали еще более жесткими.
— А что, если посетитель — ученый из-за границы? — спросил Стоун.
— Ну, тогда конечно. Это совсем другое дело. — Калеб наморщил лоб. — А ты что, знаешь какого- нибудь иностранного ученого?
— Думаю, — вступил в разговор Робин, — он имеет в виду себя.
Калеб сердито посмотрел на друга:
— Оливер! Я же не могу в самом деле помогать в подобном мошенничестве, да еще в библиотеке конгресса! Упаси Господь!
— В отчаянном положении годятся только отчаянные меры. Я считаю, что мы попали на крючок весьма опасным людям, поскольку связались с наследством Джонатана де Хейвна. Значит, нам необходимо выяснить, отчего он умер: своей смертью или нет? А осмотр места, где он умер, наверняка нам поможет.
— Но мы уже знаем, как он умер, — возразил Калеб. Остальные буквально впились в него глазами. — Я узнал только сегодня утром. Коллега из библиотеки позвонил мне домой. Джонатан умер в результате сердечно-легочной недостаточности — таков результат вскрытия.
— От этого все умирают, — заметил Милтон. — Это просто означает, что сердце остановилось.
Стоун добавил задумчиво:
— Милтон прав. А еще это означает, что патологоанатом точно не знает, что именно убило де Хейвна. — Он решительно встал. — Я хочу посетить хранилище нынче же утром.
— Оливер, ты не можешь там просто так появиться под видом какого-то ученого.
— Почему?
— Так не делают. Существует определенный протокол, необходимые правила, которые следует выполнять.
— Я скажу, что приехал в город навестить друзей, и мне захотелось посетить крупнейшее в мире собрание книг; просто возникло вдруг такое желание, вот и все.
— Ну может, это и пройдет, — неохотно согласился Калеб. — Но что, если тебе станут задавать вопросы, на которые ты не знаешь ответов?
— Ученых изображать легче всего, Калеб, — уверил его Стоун. Калебу это замечание показалось оскорбительным, но Стоун проигнорировал раздражение друга и добавил: — Я буду в библиотеке к одиннадцати. — Он написал что-то на клочке бумаги и протянул его Калебу: — Вот кем я представлюсь.
Калеб взглянул на листок и поднял удивленные глаза.
На этом заседание «Верблюжьего клуба» было закончено. Стоун отвел Милтона в сторону и стал что- то тихо ему объяснять.
Через несколько часов, уже в библиотеке, Калеб выдавал книгу Норману Дженклоу, пожилому читателю, регулярному посетителю читального зала.
— Держите, Норман. — Он протянул ему книгу Эрнеста Хемингуэя «Прощай, оружие!». Дженклоу был большим почитателем Хемингуэя. Книга, которую он сейчас держал в руках, являлась первым изданием, с автографом самого автора.
— Я готов умереть, лишь бы заполучить такую книгу! — с чувством воскликнул Дженклоу.
— Знаю, Норман, знаю. — Первое издание книги, да еще с автографом автора, как было известно Калебу, могло потянуть на тридцать пять тысяч долларов. Это было за гранью его собственных финансовых возможностей, да и Дженклоу тоже. — Но по крайней мере вы можете подержать ее в руках.
— Я уже начал работать над биографией Эрнеста.
— Здорово!
Дженклоу на самом деле последние два года все пытался начать работать над собственным вариантом биографии Хемингуэя. Поэтому такой «сценарий» ему весьма нравился, и Калеб подыгрывал ему с большой охотой.
Дженклоу осторожно взял томик.
— А обложку-то чинили, — раздраженно заметил он.
— Точно. Многие из первых американских изданий раньше хранились в условиях, далеких от идеальных, прежде чем за дело взялся отдел редких книг. Столько подобной работы накопилось, что мы последние годы только этим и занимаемся. Экземпляр, который вы держите в руках, давно уже ждал реставрации. Видимо, администрация о нем забыла. Такое иногда случается, когда под одной крышей собирается больше миллиона томов.
— Хотелось бы, чтобы книги сохраняли оригинальный вид.
— Ну, наша главная цель — их сохранность. Поэтому вы и можете сейчас наслаждаться этим изданием — мы его сохранили.
— Я однажды встречался с Хемингуэем.
— Да, я помню, вы говорили. — «Раз сто уже говорил!» — подумал Калеб.
— Он был тот еще мужик! Мы с ним здорово надрались в одном кафе, на Кубе.
— Точно. Я хорошо помню эту историю. Ну ладно, можете приниматься за свои исследования.
Дженклоу опустил на глаза очки для чтения, забрал свои листы с заметками и карандаш, после чего с головой ушел в мир приключений, созданный богатым воображением Эрнеста Хемингуэя.
Точно в одиннадцать в читальный зал отдела редких книг прибыл, опираясь на трость, Оливер Стоун, одетый в помятую твидовую тройку. Его седые волосы были тщательно причесаны, ион гордо демонстрировал всем весьма ухоженную бородку, а также большие темные очки, отчего казалось, что у него глаза навыкате. Вместе с шаркающей походкой и сгорбленной спиной все это делало его лет на двадцать старше. Калеб поднялся из-за своего стола в дальнем конце зала, едва узнавая своего друга.
Одна из сотрудниц, сидевшая ближе ко входу, направилась к Стоуну, но Калеб поспешил ее опередить.
— Я сам им займусь, Дороти. Я… я знаю этого джентльмена.
Стоун устроил настоящее шоу, предъявив белоснежную визитную карточку:
— Как я и обещал, герр Шоу, я явился сюда, чтобы посмотреть ваши книги. — Он говорил с сильным немецким акцентом, очень хорошо его имитируя.
