– Да ни за что в жизни!!! – разжмурившись, с чувством воскликнул Витя. – Чтоб мне провалиться, если я еще когда-нибудь…

– Ну, молодец, молодец, – похвалил Александр Николаевич. – А сейчас, молодец, поди аппаратурой займись. Сделай дубль документации, напиши объяснительную задним числом, что потерял подлинник… Ну, ты в курсе. Ступай…

Оставшись один, Караваев с хрустом потянулся, во всю ширь лица улыбнулся своему отражению в серванте и принялся расхаживать перед столом, мягко ступая по высокому ворсу персидского ковра.

– Алексанколаич?.. Да? – промурлыкал селектор. Ага, это Ирочка – секретарша, интересуется на предмет реализации дежурной похоти постсовещательного характера.

– Нет, Ирочка, нет! – с сожалением ответил Александр Николаевич, кратко обратив свой мысленный взор к воплям простаты и таковых (воплей) не обнаружив. – Иди-ка лучше Макса прогуляй. Только вахтеру не оставляй – поваляет опять кого-нибудь. Потом сюда приведешь.

– Хорошо, – ровным голосом ответила Ирочка. Ей все равно, гулять с Максом или неискренне имитировать ответную страсть на столе. С Максом даже лучше: не нужно потом приводить себя в порядок и выполнять обязательные процедуры контрацептивного характера. Тем более Макс в Ирочке души не чает – он вообще неравнодушен к молодым женщинам, а к секретарше хозяина питает особую приязнь, по-собачьи полагая ее очень привлекательной сучкой.

– Гулять, гулять, всем гулять! – продекламировал Александр Николаевич, бодро отстукав ладошками дробь по массивной столешнице красного дерева. – И радоваться, радоваться. Из такого тупика выкарабкались! Радоваться! Черт…

Увы, совсем радоваться не получалось. Червь грыз. Не тот, который – сомнения, а похожий, с такой же головкой отвратительной черненькой, имя ему – нехорошие подозрения, готовые в любой момент оформиться в стопроцентную уверенность…

Злодеи «вели» Тонконоженко. В какой момент к нему «подсели» – вопрос сугубо технический, но как минимум за сутки до трагических событий на Фрунзенской набережной эти нехорошие люди уже плотно работали с незадачливым «заказчиком». Ай, какая некрасивая картинка вырисовывается! Это же нужно было каким-то образом получить доступ в расположенную на втором этаже квартиру, соорудить за ночь аккуратное отверстие в плите перекрытия, организовать аудио и визуальный контроль за местом событий… То есть получается, что плохие люди спокойно наблюдали за телодвижениями плотников и электронного Вити и не стали чинить препятствия самому Караваеву, когда он, возомнив себя Глазом дня, присел за стеночкой понаблюдать за встречей. Плохие люди тревожить его не стали, а просто корректно вырубили электроэнергию, когда клиент готов был сказать нечто важное.

В связи с вышеизложенным возникает закономерный вопрос: «Почему?» Если не нравится, можно сформулировать его несколько иначе – зачем? Для чего? В связи с чем? Но как ни формулируй, суть одна: злодеи отчего-то не тронули господина Караваева. А между тем убойная инсценировка, устроенная в бане, может считаться удавшейся лишь в том случае, если полностью исключает наличие свидетелей. Здесь и так имеется одна неурядица, наличие которой может вызвать при более тщательном рассмотрении как минимум недоумение. То есть – дверь, пришпиленная к косяку дюбелями. Есть над чем поразмышлять следствию. А если присовокупить сюда случайного свидетеля, преднамеренно оставленного в живых…

– Нет, я подарки, конечно, люблю, однако… – додумал вслух Александр Николаевич. – С чего вы взяли, что я никому не скажу о том, что увидел? Какая беспечная самонадеянность…

А с того и взяли, что… достаточно хорошо знают господина Караваева и уверены, что он будет молчать!

– Ну и дела… – Александр Николаевич присел в «гостевое» кресло, вытянул ноги и, прикрыв глаза, попытался расслабиться.

Март… Авантюрист вредоносный – ты ли это? Догадка, конечно, достаточно зыбкая, но дело в том, что другой просто нет! А вы сами прекрасно знаете – когда человек встречается с чем-то доселе неизведанным, он сперва для объяснения ищет аналоги в ряду тех фактов, каковые имеет в запасе, а уже потом, когда перерыл всю кладовку, начинает выдумывать что-то из ряда вон. А тут ничего и выдумывать не надо…

С Мартом Александр Николаевич познакомился в далеком 1989 году, когда совместно со своим компаньоном Жорой – тоже «афганцем» – сидел в следственном изоляторе по обвинению в нарушении правил торговли. Покинув стены пенитенциарного учреждения, начинающие коммерсанты нового знакомого на произвол судьбы не бросили, а проявили некоторое участие в его судьбе.

– Порвали всем жопу на британский флаг, вызволяя братишку! – вот как комментировал это наш игрун. – Поставили всех раком, дали просраться по первое число – знай наших!

На самом же деле хлопцы просто позвонили в «Афганвет» и сообщили, что в изоляторе по произволу зажравшихся чиновников томится ветеран (а Март действительно томился по этому самому произволу – всего-то лишь начистил лицо чиновничьему сынку, занявшему его квартиру). «Афганвет» подключил всех, кого можно, получилась шумная кампания, и Марта вскоре выпустили, хотя квартиру обратно и не отдали.

Молодые коммерсанты приютили выпущенного соратника у себя в кафе «Абордаж», дали ему угол, стол и работу. А вскоре Март, благодаря своим незаурядным данным, выбился в люди и в благодарность за участие в своей судьбе обозвал основанную им на деньги некоего Чернова школу телохранителей «Абордажем». Про судьбу абордажную вы в курсе; Жора вскоре помер от недомогания, получив пулю в голову; а Саша – сын больших родителей, удачно пристроенный замуж за дочь еще более крутых предков, благодаря родственникам не пропал, «поднялся» и зажил вроде бы припеваючи.

Нельзя сказать, что отношения Караваева с Мартом стали более прохладными – просто с течением времени каждый из них, живя своей жизнью, постепенно отдалился друг от друга. Тем не менее Март периодически наезжал в ресторан старого приятеля, чтобы оттянуться по полной программе, несколько раз обременял его просьбами личного свойства, а взамен иногда устраивал для Караваева с друзьями бескровное «сафари» на полигоне «Абордажа»: стрельба до одурения по движущимся мишеням из всех видов вооружения, состоящих на «абордажном» учете, шашлыки на свежем воздухе – и настоящая русская баня. Тоже неплохо, согласитесь…

– Маска – это, конечно, хорошо… – пробормотал Александр Николаевич и, не размыкая век, прокрутил перед мысленным взором ярко впечатавшиеся в сознание мерзкие кадры. Полумрак гостиной, высокая фигура в черном, кошачья пластика движений, мастерский удар ножом, три выстрела из пистолета Бакана и… Да-да! Вот это характерное, дурацкое – «Баай!»… В смысле – «прощай», в переводе с английского. Март так прощается с близкими. И подружка его убойная, куда-то пропавшая два года назад, так прощалась – как-то в ресторане, при совместном возбухании, прозвучало… Нет, так может прощаться кто угодно. Фигура тоже – мало ли высоких крепких ублюдков? Пластичность… Гм… А вот виртуозное владение ножом – это уж извините…

– Ну, дела… – опять вздохнул Александр Николаевич, припоминая давно отзвучавшие события далекого 1989-го. Через некоторое время после того, как Март ушел из кафе «Абордаж» в начальники охраны некоего Чернова – бензинового короля тех лет, в криминальном мире столицы произошло весьма незаурядное по тем временам событие. В кабинете одного из ресторанов Москвы были обнаружены тела азербайджанского законного вора Муслима и двух приближенных к нему «авторитетов» – Гасана по кличке Бек и Нияза с одноименным погонялом. Судя по страшному беспорядку, царившему в помещении на момент обнаружения трупов, в кабинете приключилась тривиальная поножовщина: все трое были зарезаны, орудия убийства – два ножа – находились на месте преступления. Милицейская версия внутриклановой разборки, поданная в официозе, устроила всех – глубоко копаться в истинных причинах происшествия никто не стал. Единственно, что несколько настораживало, – это удивительное мастерство «вора» и его сотоварищей в искусстве владения ножом. Оба подручных «вора» – Нияз и Гасан – были убиты одним точным ударом в сердце. Два трупа, две колотые раны, и всего несколько капель крови – нож, обнаруженный в застывшей руке «вора», имел длинное узкое – как у стилета – лезвие.

Самого же Муслима «угостили» в левый глаз, вогнав по самую рукоять охотничий нож с широким лезвием. И более – ни одного пореза.

Вырисовывалась довольно-таки странная картина: как будто авторитеты дрались минут десять, круша все вокруг в неистовой ярости, затем «вору» вдруг весь этот бардак надоел, он извлек свой «стилет» и в мгновение ока заколол своих оппонентов двумя снайперскими ударами. А кто-то из подручных, уже на