законопослушного гражданина на такую рисковую авантюру? Да обычные житейские обстоятельства, рутинные и знакомые своей фатальной безысходностью любому обывателю типа нас с вами. Однако об этих обстоятельствах – несколько позже. В нашей баньке кое-какие подвижки намечаются: через оборудованный под смотровое оконце стеклоблок Александр Николаевич увидел, как Крот метнулся к выходу, и сделал вывод, что события стали развиваться как минимум на полчаса ранее запланированного срока…

– А ты как будто не рад мне, – сказал Бакан, входя в гостиную и плюхаясь в большущее кожаное кресло, стоявшее во главе стола. – Где все твои?

Караваев положил палец на тумблер пульта управления и покосился на магнитофоны: на первом послушно дрогнули стрелки индикаторов, бабина неслышно поползла вправо, но спустя три секунды по окончанию фразы встала.

– 25, 26, 27, 28… – автоматически досчитал Александр Николаевич, наблюдая за монитором. Одна камера установлена в гостиной – переговоры должны происходить именно здесь. На всякий случай вторая и третья камеры вмонтированы в прихожей-гардеробе и в общем коридоре. На втором и третьем фрагментах монитора видно, что помещения бани неторопливо и основательно осматривают крепенькие хлопчики Бакана числом шесть: заглядывают в кабинки, по стенкам зачем-то постукивают, переговариваются вполголоса – бабина второго магнитофона крутится неспешно… А в гостиной небольшая заминка: остановившаяся бабина и два фрагмента монитора фиксируют Кротовье замешательство.

– А чего тебе радоваться? Именины у тебя через два месяца, баб с шампанью ты не привез – пустой вон… – нашелся наконец Крот. – Так что, выпивка и порево на халяву не предвидятся. А чего рано так? Договаривались же – к шести.

– Все равно делать нечего – дай, думаю, заеду пораньше, поболтаю с Коляном, – Бакан не сбился встречным вопросом, поинтересовался вторично: – А где твои все?

– Отпустил, – махнул рукой Крот. – Думаю, тут лишние свидетели не нужны…

– Правильно думаешь, – Бакан слегка расслабился, бросил на стол сигареты с зажигалкой, кивнул на кожаный диван: – Присаживайся. Расскажи мне про Тонкого – все, что знаешь.

– По пятьдесят? – заученно поинтересовался Крот, рефлективно подавшись к выходу.

– Можно, – согласился Бакан. – Накрывать не надо – ужинаю в «Космосе». Коньячку и лимончик.

– Секунду, – Крот метнулся в бар, притащил поднос с коньяком и засахаренными ломтиками лимона.

Вслед за ним на пороге возник мужлан под стать Бакану: среднего роста, широченный, с чисто выбритой каменной челюстью. Доложил:

– Типа, все. Посмотрели – ниче такого.

– Ага, – прикрыл глаза Бакан. – Трое – в раздевалке остаются. Остальные – по тачкам. Смотрите там.

– Обижаешь, – присаживаясь за стол и разливая коньяк, буркнул Крот. – Ты меня первый год знаешь?

– Я-то тебя знаю… – Бакан неопределенно хмыкнул. – А вот ты… Ты давно такой херней занимаешься?

– В смысле? – нездорово встрепенулся Крот, едва не пролив коньяк. – Какой херней?

– Держись, держись, Колян! – встревожился прилипший к смотровому оконцу Караваев. – С этим зверем нельзя слабину давать!

– В смысле – заказы оформляешь, – не стал юлить Бакан. – Одним даешь работу, другим проблемы решаешь… Давно?

– Ну… я, в общем-то, ничего такого… – смутился Крот.

– Правильно – я угадал, – констатировал Бакан. – У тебя это в первый раз. «Чайник» ты. И обратился к тебе, судя по всему, тоже «чайник». Так, нет?

– Ну, спасибо на добром слове, – насупился Крот. – Чайником меня давно не обзывали.

– Да ты не дуйся – тут такие дела, что не до обид, – объяснился Бакан. – Я поэтому и приехал пораньше, чтоб с тобой переболтать на эту тему. Ну-ка, еще разок – что конкретно тебе сказал Тонкий.

– Сказал, что у него проблема, – с готовностью повторил Крот. – Что хочет встретиться с очень серьезными людьми. Которые могут решить серьезную проблему. И желательно, чтобы он этих людей не знал, так же, как и они его – чтобы по жизни они никак не соприкасались. А еще лучше – из другого города. Из Питера, например…

– Ну-ну, – подбодрил Бакан. – Проблема в чем?

– Да я ж тебе говорил! Сказал, что ему нужно упаковать одного очень серьезного человека. До того серьезного, что лучше об этом говорить, только хорошенько подумав… Вот. А еще сказал, что он по адресу обратился. В смысле – рад, что попал куда надо.

– Ага, правильно, – хмыкнул Бакан. – «Попал!» Чайник. Только это не он попал, братишка. Это ты попал. Ты понял, да?

– Чего это я попал? – неуступчиво буркнул Крот. – Мое дело маленькое – свести этого большого «чайника» с «серьезными людьми» – и все тут. Я как бы в стороне…

– Не, ты не понял, братишка! – Бакан погрозил Кроту пальчиком, как юному шалунишке. – В этом деле так не бывает – «как бы в стороне». Тут или в деле, или – никак. Ты понял, да? Думаешь, чего я тут с тобой базар развожу? Ты по жизни правильный мужик, жалко тебя терять. Ты понял, да?

– В каком смысле «терять»? – накуксился Крот.

– Ладно, хорош придуряться, – Бакан несильно, но увесисто шлепнул по столу широченной ладонью. – Базар закончили. Ты внимательно послушай, я тебе ладом все объясню. Наливай еще…

Словоблудием «авторитет» не страдал, познавательная лекция заняла не более восьми минут, была она емкой и предельно доходчивой. Ничего для себя нового Александр Николаевич не услышал, но то, что сказал Бакан, ему страшно не понравилось. Потому что это было преподнесено с позиции грядущей Бакано- Кротовьей вечной дружбы, в которой совершенно не было места ни для кого постороннего. То есть ты будешь дружбан кровный, можно сказать, единственный, мы тут у тебя устроим чуть ли не диспетчерский пункт по оформлению «заказов» из «верхов», поимеешь с этого дела кучу денег… а взамен ты хорошенько подумай: точно ли никто больше не знает о предстоящей встрече? Подумай-подумай – от этого зависит твоя жизнь. Если что – еще не поздно, можно принять меры…

Убеждать Бакан умел: Караваев за стеной едва сдержал острый позыв из глубин наполняющейся страхом души бросить все к известной матери, прыгнуть в машину и помчаться вон из города куда глаза глядят. Потому что спиной вспотевшей почувствовал вдруг – не выдержит Крот. Сейчас расколется, разомлевший от дружеского излияния такого крутого мужика, сдастся, рубанет сплеча: есть, мол, такой грех, братуха! Сидит за стеной вафельник один краснорожий, слушает нас и пишет. Забирай!

– Ты меня за кого держишь? – с искренней обидой в голосе воскликнул Крот по окончании лекции. – Я ж тебе сразу сказал – ни-ко-му! Ты, я и Тонкий – больше об этом никто не знает.

– Молодец, Колян, – переведя дух, пробормотал Караваев, не ожидавший, что старый приятель проявит такую твердость духа. – Стойкий ленинец. Отцеубийца Павлик с пироманкой Зоей – отдыхают! Так держать…

– Ну – смотри, – с какой-то странной интонацией произнес Бакан – то ли с облегчением, то ли со скрытым разочарованием. – Я тебя предупредил. Ты Тонкому про меня что-нибудь говорил?

– Ничего не говорил, – помотал головой Крот. – Просто пообещал свести с серьезными людьми – и все. Я ж понимаю…

– Молодца, – похвалил Бакан. – Теперь колись. Выкатывай все, что знаешь про Тонкого…

Тонконоженко прибыл без одной минуты шесть – видимо, прочел пару детективов современных, в которых описываются в подробностях «стрелочные» ритуалы. Крот метнулся на выход, встретить высокого гостя. «Высокий» прибыл один, но в застегнутом на все пуговицы сером плаще с поднятым воротником и в шляпе. В гардеробе возникло некоторое замешательство: закрепляя репутацию «чайника», Тонконоженко несколько секунд любовался на подпиравших кабинки «пацанов» Бакана, затем, вытащив из кармана «мобилу», оттопырил мизинец картинно и скакнувшим на фальцет голосом заявил:

– Значит, договаривались тет-а-тет, а тут – вот так, да?! Предупреждаю: в квартале отсюда в машинах ждут мои люди. Стоит мне нажать вот на эту кнопку, они все мгновенно… Гхм-кхм…

– Да вы проходите, Николай Николаевич, все нормально, – невозмутимо пригласил Крот. – Я отвечаю за вашу безопасность – я же сказал…