лежит рядом с могилой. Лежит неровно, из него подтекает, и всем это видно – в том числе и дамочке. Вот вам и истерика. Слушаться нужно опытных людей! Пистолетом по роже бить вы все мастера…

– Чего вылупился?! – Агрессор на миг выпустил даму из объятий и сурово прикрикнул на произвольно покуривающего Трофима. – Работать!

– Не гони, начальник, – миролюбиво прищурился Трофим, пуская из ноздрей рваный клок сизого дыма. – Ща перекурю, потом по-быстрому…

– Работать, я сказал! – грубо оборвал агрессор, подбирая пистолет и направляя его на Трофима. – А то я тебе сейчас устрою перекур!

– Замочишь? – живо поинтересовался Трофим, внимательно наблюдая за выражением глаз агрессора. – А мочи. Вас тут много ходют – таких вот. И все замочить могут. Мочи – сам копать будешь!

Башкир сути разговора не уловил, но, мельком глянув на сердитого посетителя, понял, что пахнет жареным. И тут же удвоил усилия – замелькал лопатой, словно компенсируя простой старшого. Только укоризненно покачивал квадратной башкой: мол, рисковый ты дядька, Трофим, с огнем играешь!

– Не будешь, значит, работать? – зловеще понизил голос агрессор.

– Почему не буду? – все так же миролюбиво удивился Трофим, нахально выдувая дым из волосатых ноздрей. – Ща докурю, и по-быстрому сварганим тебе кубатуру. Ща, не гони – успеем.

– Ладно, перекуривай, – неожиданно сдался «гость», опуская пистолет. – Только живее – время поджимает.

– Не боись, успеем, – подмигнул Трофим, выдувая в природу особо сочный клуб сизятины. – Мастера, как-никак – живем этим…

Вот так, прав оказался пожилой могильный червь. Час назад парень выпростался из машинного тепла, ничего не соображал, опасен был и непредсказуем. А сейчас доспел: быстро протрезвел на холодке, обрел нормальные человечьи черты и, судя по всему, готов идти на уступки.

Трофим довольно крякнул и потер заскорузлые ладони. Ага! Есть возможность сорвать куш и не делиться при этом с заведующим. Это ведь только на непросвещенный взгляд может показаться, что дежурный сторож с подручным по своему произволу развлекаются по ночам такого рода внеплановыми работами, зарабатывая себе на пол-литра. На самом деле каждая двойная могила находится на учете у заведующего: у него даже схема есть, которая сама по себе наверняка имеет большую практическую ценность для определенной категории граждан. Нет, заведующий – старый еврей Либерман – никогда не интересуется: кто приезжал, кого привезли, при каких обстоятельствах и так далее. Любопытствовать подобным образом крайне опасно: грустный пример троих предшественников Либермана до отвращения красноречив и убедителен. Заведующий – умный мужик, он просто сообщает сторожам, какие могилы уже давно не посещают родственники усопших. Заметьте – никакого намека на криминал. Не посещают, и все. Сектор три, второй участок – такие-то и такие-то. Забыли сыновний долг. Если вдруг что – я ничего не знал, сторожа сами. Ага. А по утрам, приходя на работу, лениво интересуется: как там у нас дела? А, взносы на строительство храма! И опять благодарные посетители в ящик с дыркой опустили, что на входе стоит? Ну, давайте, куда от вас деться. Давайте-давайте, передам в приход. А третий сектор, говорите, кто-то навещал? Ну, отметим. Молодцы. Возобладало-таки чувство к усопшему родителю над меркантильными сиюминутными интересами. Ага…

Вот так. А могилку, что сейчас оскверняет Трофим с глухонемым башкиром, заведующему можно не сдавать. Железное правило Либермана гласит: не использовать для «левых» захоронений могилы, которые хотя бы единожды вскрывались для эксгумации. И Трофим обычно всегда придерживается этого правила. Но в настоящий момент можно сделать исключение. Могилка эта – ОСОБАЯ…

…Через некоторое время штык лопаты башкира глухо стукнул по дереву. Глухонемой почувствовал разницу, замер на секунду и поднял глаза на старшого.

– Все нормально, – жестами успокоил подручного Трофим. – Стрелять нас пока не собираются. Подчищай… – и полез из могилы, опираясь на лопату.

– Что? – встрепенулся «гость». – Опять курить?!

– Закончили, – лаконично бросил Трофим, приближаясь к ковру и по привычке разминая плечи. – Ты б ее отвел в машину, – он кивнул в сторону дамы, которая тихо всхлипывала и раскачивалась, пытаясь унять ознобную дрожь. – Ща потащу – опять разорется. Увел бы? Тут делов осталось на десять минут.

– Я никуда не уйду, – пискнула дама, тревожно всхлипнув. – Я хочу посмотреть, как вы положите…

– Как-как! – буркнул Трофим, наклоняясь и хватая ковер за подогнутый конец, более чистый на вид. – Как всех – ногами к кресту. Ну, в смысле, к камню. Ну, поехали, родимый!

«Родимый» оказался легче, чем ожидалось. Трофим рванул, примериваясь на средней упитанности мужика, не рассчитал усилие и первые три шага смешно пятился пробежкой.

– Недомерок какой-то, – буркнул сторож, подтаскивая ковер к могиле. – Или баба?

– А гроб? – внезапно озарилась истеричка. – Вы что, так и положите – в ковре?

– Тьфу, ядри ее в корень! – досадливо сплюнул Трофим, присаживаясь на корточки рядом с ковром и отирая потный лоб. – Ну и где мы те ща гроб достанем?

– Нету гроба? – с тоской в голосе поинтересовался агрессор, даже не предприняв попытку унять свою распоясавшуюся пассию. – Может, какой-нибудь завалялся? Ну, бракованный там, или как… А?

Трофим отрицательно помотал головой и опустил взгляд – отчего-то вдруг неловко стало, что соврал. Да, зажал гроб сторож. На веранде похоронного бюро, что отстояло всего-то на триста метров от ворот элитарного сектора, сохли семь стандартных домовин для простого смерда. Запросто можно было бы сходить туда с башкиром и притащить. Но – жалко. Плотникам надо будет деньги отдавать, а получится ли снять с агрессора плату – бабушка надвое сказала.

– М-м-м! М! – замычал вдруг из могилы башкир, оживленно размахивая руками и кивая в сторону бюро. – М-м-м!!!

– Чего это он? – насторожился «гость» с пистолетом.

– Да по башке трахнутый, глухонемой! – досадливо скривился Трофим: судя по выражению лица, башкир понял, чего хотят «гости», и неожиданно решил оказать им безвозмездную помощь. Не иначе, с перепугу, бедолага!

– Глухонемой, говоришь? – отчего-то обрадовался агрессор и принялся строить Сане упорядоченные гримасы, быстро мелькая пальцами у лица. Башкир часто закивал, ощерился в улыбке и давай семафорить в ответ с такой же скоростью. Трофим, общавшийся с глухонемым не первый год, ничего из этой невербальной скороговорки не понял, обиделся и раздраженно потащил из кармана «Беломор».

– Он принесет гроб, – сообщил агрессор пару минут спустя – башкир выкарабкался из могилы и вприпрыжку припустил к похоронному бюро. – Я дал ему пять минут. Плюс минута – резерв. Если твой подручный не управится за это время, я буду считать, что он удрал, и… в общем, буду вынужден тебя убить.

– Совсем чиканулся?! – обескураженно воскликнул Трофим. – Как он тебе в одиночку домовину припрет за пять минут? Она ж тяжелая! Да и крышка там! Он тебе все это добро полдня тащить будет!

– Он сильный, – невозмутимо заявил «гость». – Я не настаивал – он сам вызвался. А двоих я вас отпустить не могу – сам понимаешь…

Башкир успел. Не прошло и пяти минут, как со стороны ворот показался накрытый крышкой некрашеный гроб, неспешно плывущий по аллее на могучей спине глухонемого.

– А… – разинул было рот Трофим, оборотившись к агрессору.

– Я ему сказал, чтобы веревку тоже принес, – предвосхитил возможный вопрос «гость» и мрачно подмигнул совсем уже протрезвевшим глазом. – Ты не переживай – все будет нормально.

– Хорошо – гроб, – деревянным голосом напомнила о себе вроде бы слегка успокоившаяся дамочка, таращась остекленевшими глазами на Трофима с башкиром, отдиравших наживленную гвоздями крышку. – Это хорошо… Это по-нормальному… Почти что по-нормальному… Это…

– Увел бы, – угрюмо буркнул Трофим, не глядя в сторону парочки. – Гляди – в ковре не полезет, разворачивать будем. Опять истерику закатит.

– А вы попробуйте, может, полезет, – не послушался агрессор. – Гроб большой, а труп… гхм-кхм… ну, в общем, попробуйте.

– Чего тут пробовать! И так видно… – возразил было Трофим, но, напоровшись на непреклонный взгляд мужика с пистолетом, безнадежно махнул рукой и кивнул башкиру: давай, раз-два, взяли!