– Я сам, – Федя набрал номер и поднял руку, прося тишины. – Дядя Амир? Это Федя...

Федя с минуту слушал и молча кивал. Нам тоже были слышны хриплые крики, доносившиеся из трубки.

Идиотская затея: с самого начала было ясно, что ничего хорошего из этого не выйдет.

– Я же сказал... – у Феди предательски дрожали губы. – Зря мы это...

– Напомните название вашего города, – Седьмой достал свой телефон и стал набирать номер.

– Аммиачинск.

– Интересное название.

– Какое есть...

Седьмой пару минут общался с кем-то на ином языке – очевидно, татарском (это всего лишь предположение, Филин как-то говорил, что Седьмой – татарин).

– Сейчас мне найдут телефон вашего имама, – отговорив, сообщил Седьмой.

– Нашего?! – вскинулась Ленка. – Ты ничего не перепутал?

– А что, это так просто сделать? – вмешался я, стараясь сгладить Ленкину резкость.

– Конечно, – кивнул Седьмой. – Точно так же и у ваших священников. Это как «Скорая помощь». Номера этих людей должны быть доступны для всех нуждающихся.

Минуты три сидели в молчании: Ленка недовольно пыхтела и неприязненно поглядывала на Седьмого, как будто бы опасаясь, что он прямо здесь и сейчас обратит нас в ислам.

Наконец, Седьмому позвонили: он выслушал, записал на листке бумаги информацию и тотчас же кому-то перезвонил.

– Ас-салям алейкум ва рахматуллахи ва баракатуху, – четко и торжественно выговорил Седьмой и тут же придумал себе вполне татарское имечко, очевидно, специально для нас. – Вас беспокоит Сагир Мухаметшин. Я прошу выслушать меня, это очень важно...

Закончив разговор, Седьмой облегченно вздохнул и подмигнул нам:

– Ну вот, все получилось.

– Что именно получилось? – осторожно уточнил я.

– Это неправильно, но все мы люди, так что... – Седьмой в очередной раз посмотрел на часы. – В общем, через двенадцать минут начнется джаназа, заупокойная молитва по-вашему. Все родственники и близкие будут молиться там, а мы – здесь...

– Мы?! – традиционно уже взвилась Ленка.

– Я буду молиться, – объяснил Седьмой. – Имам включит телефон, будет все слышно, я буду делать все так, как они там, а вы...

– А мы, может, тоже помолимся?! – Ленка аж взвизгнула.

– У вас это не получится при всем желании, – покачал головой Седьмой. – Вы неверные, так что...

– Это еще разобраться надо, кто неверный!

– Слушай, иди погуляй немного! – решительно попросил я. – Погода прекрасная, бабка Чубова тебя чаем напоит.

– Очень верная мысль! – Ленка вскочила и направилась к выходу. – На фига, вообще, меня сюда притащили...

– Сильное нервное потрясение, – извиняющимся тоном пояснил Федя, когда за Ленкой захлопнулась дверь. – Тяжелая душевная травма и все такое...

– Да, мне это очень знакомо, – с неожиданным пониманием кивнул Седьмой. – В общем, мы будем молиться вместе со всеми, кто в этот час собрался у тела вашего брата. Подождите немного, мне надо подготовиться...

Седьмой вышел.

– А нам? – озабоченно уточнил Федя. – Нам не надо готовиться?

– Он ничего не сказал на этот счет, – Филин пожал плечами. – Значит, не надо.

– Да, кстати, – вспомнил я. – Не в курсе, это долго, нет? В смысле, вдруг на самом интересном месте деньги на счету кончатся?

– У него анлим, – успокоил Филин. – У меня анлим. И вам советую. Если подались в террористы, связь должна быть бесперебойной.

– Мы не террористы, – возразил я.

– Хм... Ню-ню... – Филин встал, потянулся и направился к двери. – Пойду-ка я тоже прогуляюсь. Чувствую, я тут буду лишним...

Вскоре Седьмой вернулся: никаких явных следов приготовления я не заметил. Повернувшись лицом к востоку, он достал телефон, посмотрел на часы и зачем-то доложил нам скороговоркой:

– Я три дня не знал женщины, не осквернял себя нечестивой пищей и не проливал крови. Я готов.

– А нам что делать? – почему-то шепотом спросил Федя.

– Ничего, – покачал головой Седьмой. – Просто будьте рядом и молчите. Я буду слушать молитву имама и родственников вашего брата. Вы будете слушать мою молитву. Не важно, что вы не понимаете слов, не важно, что вы – другой веры. Главное, что вы знаете, для кого эта молитва. Если она дойдет до вашего сердца, вы почувствуете то, что чувствуют люди, которые сейчас находятся там, рядом с ним. И вы будете незримо присутствовать с ним в последние минуты его пребывания на этой земле...

Федя, не дослушав, начал всхлипывать и закрыл лицо руками.

– Причитать и выть нельзя, ибо это не есть сунна. Плакать можно, но только негромко, – тихо сказал Седьмой и, надев на ухо гарнитуру, включил телефон. – Мы начинаем...

Седьмой вздел руки перед собой, сложил их и, прижав к груди, начал читать молитву. Читал истово и красиво, у него был мелодичный голос, на удивление развитой музыкальный слух и прекрасно поставленная дикция – можно сказать, что он не читал, а пел, как заправский мулла с солидным стажем.

Впрочем, Федя на все это не обращал внимания: он упал на колени и плакал навзрыд, зажимая рот, чтобы хоть как-то приглушить рыдания. Я отвернулся к окну – сам еле сдерживался, чтобы не зареветь, – и увидел Ленку.

Наша злюка-мегера подсматривала за нами, расплющив нос о стекло. Впрочем, «подсматривала» – это весьма относительно: глаза ее были закрыты, а по щекам текли даже не ручейки, а буквально реки слез...

Утром следующего дня Филин опять пригласил нас к Чубам. Памятуя о вчерашнем, Ленку брать не стали, пошли одни.

У Филина все было готово: он провел рекогносцировку, нанес на карту обстановку и нарисовал подробные схемы, типа тех, что Федя ваял перед штурмом общаги.

– Основной вариант расположения базы противника: совхоз им. Абубекра.

Знаем мы это местечко, мальчишками регулярно туда «хорька» загоняли. Совхоз располагается в трех километрах севернее станицы, это частная земля, выкупленная несколько лет назад неким Ибрагимовым. Сейчас там трудятся четыре сотни вьетнамских рабов под бдительным присмотром добродушных нахичеванских маковаров.

– Ну прямо как «совхоз имени Первого Халифата», – по аналогии вспомнил я.

– Точно, – Филин призадумался. – Интересное совпадение... Надо будет как-нибудь на досуге проверить... Короче, если будут стартовать, скорее всего, оттуда. Станица – образование с закрытым режимом, чужие тут шагу не ступят, так что это практически единственный вариант. На крайний случай, если в совхозе у них нет никаких «подвязок»: вот в этом лесу. Там вполне можно спрятать небольшой отряд. Но это очень неудобно, далеко выдвигаться. Других вариантов мы не нашли. Если у вас есть какие-то иные данные, выкладывайте сейчас. Потом будет поздно.

– Данных нет, но есть предложение, – включился Федя.

– Какое?

– Надо бы предупредить родственников. Получается, мы всех тут подставляем, умалчивая о грозящей опасности.

– Нет, пока не надо, – возразил Филин. – Предупредить родственников – это значит рассказать всей станице. И что мы им скажем? Тут могут подъехать враги – а могут и не подъехать, еще неизвестно, но вы давайте: бросайте все, прячьтесь по домам, занимайте оборону?

Да, это верно. Всех подряд арестовать, чтобы по домам сидели – нереально. Станица живет сельским