Понимаешь?

Я тяжело вздохнул. Мише удалось посеять зерно сомнения в ценности моей идеи.

— Работая в штате, ты будешь доносить до людей Дианетику и Саентологию без всяких промежуточных точек. Доносить самую суть. Ты ведь этого хочешь?

— Ну, вроде бы, да…

— Подписываешь контракт?

— … Ну, раз музыка — промежуточная точка, как же Центры знаменитостей? Зачем они созданы?

— Центры знаменитостей созданы для знаменитостей. Это особый вид публики. Даже небольшое разочарование известного человека может обойтись Церкви слишком дорого — ведь они законодатели общественных мнений и, кроме того, хорошие спонсоры. Чтобы с ними сюсюкаться, и созданы Центры знаменитостей, где все безупречно, горят разноцветные фонарики и пахнет бенгальскими огнями. Но ты-то сильный. С тобой не надо сюсюкаться, верно?

— Не знаю… — усмехнулся я.

— Какие сомнения у тебя есть? У тебя есть какие-нибудь сомнения?

— Не знаю…

— Чего ты не знаешь?

— Мне казалось, что искусство — это что-то такое важное…

— Искусство — это важное. Но помнишь шкалу тонов? Помнишь, где находится эстетика на шкале тонов?

— М-м-м… 6.0?

— Да. Эстетика — это тон 6.0. Это достаточно высоко — над консерватизмом, весельем и даже энтузиазмом, но ниже, чем действия, ниже, чем игры, ниже, чем постулаты и, наконец, ниже, чем безмятежность существования. Зачем тебе застревать в этом тоне?

— Не знаю… А это правда, что если я подпишу контракт, то смогу стать ОТ?

— Да, — немного помедлив, коротко ответил Миша.

— А… кем я буду работать?

— А кем ты хочешь?

— Так сразу и не сказать.

— Ну, у тебя есть два варианта. Первый — стать техническим специалистом. Второй — административным сотрудником. И те, и другие нам сейчас очень нужны. После статуса 2 за счет Центра тебя могут посадить на полный день в академию, откуда ты выйдешь уже одитором класса 5 или профессиональным супервайзером, либо послать во Флориду на Флаг, проходить Курс руководителя организации. Что больше нравится?

— И то и другое круто!

— Подписываешь контракт?

Хотя я и продолжал препираться, мои мысли уже вовсю прониклись высоким, но отчего-то тягостным намерением подняться над мелочными целями ради глобального, вселенского. То с ужасом, то с мужеством, я думал, как скажу родителям и знакомым, что снова буду работать в Центре Дианетики, как мне придется забыть про музыку и другие «эфемерные интересы» ради высшей истины…

Вернулся Сергей. «Ну что?» «Он согласен», — ответил за меня Миша. «Нет, подождите…», — улыбчиво начал было я, но «в духе игры» меня быстро проводили в кабинет найма персонала, где двое резвых администраторов охотно подключились к завершению моей обработки. Меня быстренько усадили на стул, сунули папку, раскрытую на письме Коммодора, с одним-единственным предложением. В нем говорилось что-то вроде: «Все сомнения, которые у вас есть в эту минуту — это аберрация. ЛРХ». Потом подошла еще Таня Додзь, занимавшая уже не помню какой, но важный пост, и мне стало совсем неудобно, что пятеро серьезных тэтанов два часа возятся с моей персоной. Я медленно оглядел обступивших и, уступив, произнес: «Давайте сюда контракт». Под громкие «Йес-с-с!» я вывел дрожащей рукою свою подпись и вновь оказался штатным сотрудником Саентологического Центра. По дороге домой я чуть не заплакал, осознав, что принятое решение не было до конца моим. Но отступить теперь оказалось бы крайне неэтично, поэтому оставалось лишь смириться со сделанным шагом и постараться найти в нем положительные стороны.

На следующий день я приехал принимать новые обязанности. Саша Кусова — миниатюрная, приятная девушка, занимавшая пост Ответственного за стажеров, сказала, что до завершения «Статуса 2», я буду учеником АНЦХ. Она провела меня по коридору к офису ОХС, на дверях которого висела табличка «Посторонним вход строго воспрещен», и, ненадолго удалившись, вернулась, держа в руке несколько скрепленных листов.

— Смотри, Леша. Ты подписал контракт и прямо сейчас приступаешь к работе. Но! До тех пор, пока специальные сотрудники не проверят историю твоей жизни, официально ты считаешься не принятым. Вот вопросы, на которые тебе предстоит ответить. По результатам проверки будет ясно, сможешь ли ты у нас остаться. Давай, держи. Заполняй. Не грузись и удачи тебе!

Я устроился за столом одного из служебных помещений и принялся изучать вопросник. Он представлял собою шесть листов А4, со скобочкой в верхнем левом углу, и содержал 107 пунктов. Часть из них касались связей с психиатрами и психологами, СМИ, правительственными органами, секретными службами, сквиреллами и прочими подавляющими группами, часть — моего пути в Церкви и до нее. Много вопросов про родителей, родственников, друзей и просто знакомых, особенно на тему, был ли кто-то из них когда-либо враждебно настроен к Саентологии. Иногда требовалось раскрыть интимные стороны жизни. Например вопрос 94 звучал так: «Дайте основную историю по Второй динамике, включая любой ранний опыт, обозначая начало отношений, имена этих людей. Составьте список в хронологическом порядке, с указанием даты, всех лиц, с кем Вы имели сексуальные отношения. Тип отношений, приблизительно количество раз, когда Вы участвовали в любой сексуальной деятельности. Укажите половые извращения, в которых Вы принимали участие. Излагайте информацию настолько подробно, насколько можете» [14]. Предоставленные сведения сразу же следовало подтвердить положительной проверкой на Е-метре, после чего они отправятся начальству в ГЦХ на одобрение моей кандидатуры. Спустя несколько дней Саша сообщила — ничего, что могло бы препятствовать работе в организации, ОХС не усматривает, и поздравила с окончательным вступлением в штат.

Моими служебными обязанностями вначале было только задание мотаться по крутой лестнице между вторым и четвертым этажами и сообщать начальнику отдела процессинга или одиторам о том, что такой-то преклир пришел и готов к сессии. У преклира я должен был предварительно узнать, достаточно ли он спал, давно ли ел, и принимал ли витамины. Эти моменты определяли его готовность. Когда один из одиторов освобождался, я спускался на второй этаж в холл для преклиров, и вел нужного человека в соответствующую кабинку НЦХ. Тем, кто не высыпался, я приносил направляющие формы на этику, а тех, кто ел более часа назад, отправлял покушать.

По идее, когда преклир приходит к назначенному времени, он полностью готов, и сразу отправляется в сессию. И вот, человек поел, а одитор не может его взять, поскольку еще одитирует предыдущего. Через час ожидавшему снова нужно было есть. Бутерброд и стакан сока за отговорку не принимались — подкрепиться требовалось серьезно. Преклир во второй раз набивает живот, и тут выясняется, что К/С решил сделать освободившемуся одитору нагоняй. Проходит еще минут сорок. Преклир уже снова «не готов» и опять должен плотно обедать, разумеется все за свой счет! Учитывая, что прием пищи следовало осуществлять по возможности быстро, самый выживательный выбор падал на саентологическое кафе внизу здания, где цены не просто кусались, а проглатывали, не жуя кошелька (впрочем, салатики там делали вполне неплохие). Похожая ситуация наблюдалась и с витаминами, которые было необходимо принимать перед каждой сессией. Приобретать эту продукцию рекомендовалось в торговой точке на первом этаже, где имелся товар единственно качественных и этичных производителей в мире. «Пакет для одитинга» стоил около 50 рублей и являлся огромной дозой, многократно превышающей общепринятую суточную норму. Утверждалось, что во время процессинга организм это съедает. Витамины принимались непосредственно перед сессией и, иногда, по тем же причинам, преклир поглощал два-три таких «пакета», прежде чем попадал к одитору.

Задержки вообще были самым смущающим обстоятельством всей моей работы, поскольку публику в