открытыми глазами и дышал тяжело, хрипло.

— Вставай! — крикнул Яшка.

Собака вздрогнула и с трудом поднялась на передние лапы. Из горла у нее струйкой текла кровь.

Яшке стало жалко ее. Он протянул руку, чтобы погладить, но собака вдруг ощетинилась и угрожающе зарычала.

— Что?! — рассердился Яшка. Он схватил доску и пригрозил псу.

Лайка распласталась перед ним и жалобно заскулила.

— То-то, — посоветовал Яшка.

Он присел над собакой и стал гладить ее. Теперь она смотрела на него так преданно, с такой благодарностью, будто понимала, что этот решительный, хотя и небольшой, человек спас ее от неминуемой смерти. И всякий раз, когда яшкина рука приближалась к ее морде, лайка норовила лизнуть руку мальчика.

— Ишь, как она тебя, — приговаривал Яшка, — ну, погоди, рыжий хвост, я тебе покажу. Вставай-ка, идем!

Он обнял собаку, помогая ей подняться, но она опять повалилась на бок и застонала, совсем как человек.

— Не можешь? Доктора, стало быть, позвать. Вот напасть-то! Нельзя же оставить тебя одну, вдруг собаки накинутся!

Яшка нерешительно огляделся: «А что, если накрыть собаку тем же брезентовым чехлом? Правильно! Пока другие собаки доберутся до нее…»

Он набросил на раненого пса брезент и побежал за доктором.

Постучал в каюту. Никакого ответа. Постучал громче. Тишина. Яшка вошел.

Доктор, слегка отдуваясь, безмятежно спал.

— А? Что такое? — вскочил он, когда Яшка подергал за одеяло. — В чем дело?

— Поранили там, — объяснил Яшка, — горло и еще чего-нибудь.

— Где?

— На палубе. Скорей надо бы.

Доктор, как был в нижнем белье, так и выскочил следом за Яшкой; схватил только сумку с красным крестом. Увидев же на месте происшествия кровь и что-то накрытое брезентом, он на миг остановился. «Кажется, медицина опоздала», — можно было прочесть на его лице.

Но, преодолев минутную нерешительность, доктор отбросил в сторону брезент, и то, что представилось ему, рассердило его крайне.

— Тьфу ты! — плюнул он с досадой. — Кто тебя послал? Зачем разбудили из-за таких пустяков?

— Никто, сам, — ответил Яшка. — Она ж тяжело раненная.

Мальчик сказал это с горечью и взглянул с таким упреком, что доктор смутился.

— Понятное дело, — пробормотал он, — но почему не предупредил, что это собака, а не человек? Чего я только не передумал! Видишь, в одном белье выскочил?

— А чего вам будет?

— Как чего? Простудиться можно.

— Какой же вы тогда морской доктор, если простуживаетесь?

— Чудак ты.

Он присел над собакой и стал ее ощупывать. Пес было зарычал, но Яшка пригрозил ему кулаком, тоже присел и осторожно держал собачью морду, пока доктор осматривал раны.

— Перелом задней ноги и глубокое ранение с повреждением дыхательных путей, — сказал врач поднимаясь. — Надо пристрелить.

— Почему пристрелить? — испугался Яшка. — А лекарства?

— Лекарства тут ни при чем. Собака, если даже она и выздоровеет, всё равно работать не сможет. Это уже не ездовая собака.

— А сторожить?

— Что же ей в Арктике сторожить? Тебя разве, чтобы белые медведи не украли.

Яшке не понравился такой несерьезный разговор. Он решил защищать собаку от расстрела, как защищал только что от собак. Он докажет доктору, что это неправильно.

Что-то теплое прикоснулось к яшкиной руке. Раз и еще раз… Собака лизала его руку. От этого Яшка чуть не заревел и даже злость на доктора прошла.

— Ну, и не надо, — буркнул он обиженно, — сам лечить буду.

Доктор не ушел. Он расстегнул сумку и ворчал:

— Откуда ты взялся такой? Будит человека среди сна ради какой-то собаки. Наконец, я не собачий доктор. Придумал тоже. Погоди, где мы ее положим?

— Известно, в лазарете, — предложил Яшка.

— А ты в своем уме?

— Ну, в каюту ко мне.

— До утра, пожалуй, можно, — согласился доктор, — а потом подыщем другое место. Но смотри, чтобы капитан не узнал про каюту.

— Не узнает.

— Давай брезент…

Спустя час в каюте доктор с Яшкой заканчивали операцию. Искалеченную собачью ногу поместили в гипс, а на горло наложили повязку. Доктор даже похвалил Яшку, как ассистента:

— Теперь, если мне придется еще делать операции над собаками или кошками, я обязательно буду вызывать тебя.

— А где же кошки?

— Ну тебя! — зевая, отмахнулся доктор. — Откуда ты взялся такой дотошный? — И он ушел, что-то бормоча.

Усталый Яшка уснул.

Проснулся он, разбуженный странными хрустящими звуками. Открыл глаза и увидел: собака лежала возле ведра с яйцами, привезенными с острова, а перед ее мордой валялась груда яичной скорлупы.

Глядела собака на мальчика с благодарностью и вкусно облизывалась.

Яшка подбежал и забрал ведро, потом, протянув собаке под нос кулак, погрозил. Яйца он собирался подарить дяде Мише за тот испорченный омлет. Но, глядя, как повеселели у раненой собаки глаза, Яшка передумал и пошел на кухню.

Поздоровавшись с поваром, он спросил:

— А в той яичнице сколько яиц было?

— Около трех, — ответил повар.

— Как же это около трех, — усмехнулся Яшка. — Яйцо всё время запечатанное и никуда отлиться не может.

— Так ведь я их с молоком смешиваю и наливаю на сковороды ложкой. На одну больше попадет, на другую меньше. На омлет около трех яиц выходит.

— Ровно надо разливать, — заявил Яшка.

Скоро он возвратился и выложил перед поваром на стол пять яиц.

— Нате вот.

За завтраком боцман сказал Яшке: