— И в самом деле! — воскликнула хозяйка, у которой при виде золота сверкнули глаза. — Важная штука! Боже мой, нынче таких и не увидишь, а помню, еще при покойнице матушке…

— Подумаешь, штука! Нет, вы скажите, что это за пан дал мне ее? Да если бы я вам сказал, вы бы, клянусь богом, умерли!

— Ишь какой, изо всего секрет делает! У меня небось все выведает, что на сердце лежит, а от самого словечка не добьешься. Ну, кто бы еще мог дать дукат, если не пан Сольский! Наверно, приехал делать панночке предложение… Слава богу! — сказала она, подняв руки и устремив глаза к небу.

Но, увидев невозмутимую физиономию лакея, смешалась.

— Ну, Станислав, говорите сейчас же или убирайтесь вон!

— Не всякий решился бы такое рассказать, — ответил он. — Смотрите же, вам одной я открою все, упаси бог, если…

— Да вы что, с ума сошли! Ну, так кто же это был?

— Покойник пан…

— Во имя отца и сына! Какой покойник?

— Покойник Ляттер.

— Клянусь богом, он совсем ума решился! — прошептала хозяйка, впившись глазами в лицо Станислава. — Да разве вы его знали?

— Не знал, но кое-что слышал, о чем он с пани толковал. Понять-то я немного понял, они больше по- французски…

— Неужто вы что-нибудь понимаете?

— Да, ведь столько лет в пансионе… Не все я слышал, не много понял, но доподлинно знаю, что это был муж, пан Ляттер. Давно доходили до меня толки, что он еще бродит где-то по свету, но не думал я, что у него карман набит… Бросить золотой, это не всякий может…

— Благодарение создателю! — вздохнула панна Марта. — Всегда я молилась за нашу пани и знала, что она не пропадет…

— Гм! Гм! — пробормотал Станислав. — А я ничего хорошего в этом не вижу. Сперва они ссорились, пани даже сказала что-то насчет преступления, потом, когда он ушел, страх как плакала, да и… Нет, не к добру это, когда приходит человек, которого все считали покойником. Быть беде.

От крайнего оптимизма панна Марта очень легко переходила к крайнему пессимизму. И сейчас она скрестила руки на груди и воскликнула:

— А-а-а! Так я и знала! Какой это муж, если его не было, не было, а потом он взял да и вынырнул как из-под земли? Уж если они разошлись и пани пришлось открыть пансион, стало быть, не было у них согласия, и если он вернулся сейчас, да еще богатый…

— А какой красавец! Хо-хо! С виду куда моложе нашей!

— Ах, так вот оно в чем заковыка! — прервала его панна Марта. — Молодой, красивый муж, а жена старше его… Да, это худо! Бедная жена надорвалась в работе, а он красавец и богач! Прохвосты эти мужчины!

— Только, панна Марта, никому ни слова, а то как бы и мне не было худо! — пригрозил ей пальцем Станислав.

Он с торжествующим видом собрался уходить, но тут панна Марта, которую рассердило это предостережение, схватила его за плечи и вытолкала вон.

Через четверть часа панна Марта, как кошка, прокралась наверх. Она искала Мадзю, но вместо Мадзи наткнулась на панну Говард; схватив учительницу за руку, она затащила ее в пустой класс и зашептала:

— Знаете, что случилось? Только поклянитесь, что никому не скажете! — прибавила она, поднимая вверх палец. — Ляттер вернулся!

— Какой Ляттер?

— Ляттер, муж начальницы.

— Да ведь он давно умер.

— Давно, давно, он в тюрьме сидел.

— Что? Что?

— Он в тюрьме был, — прошептала панна Марта. — А какой красавец! Ах, панна Клара, как бог, как Наполион!

— Какой Наполеон?

— Ну, тот, который бог красоты… А какой богач! Станиславу дал два… да нет, что я говорю, — три, а может, и больше золотых по десять марок. Миллионер!

— Откуда он взял их? — пожимая плечами, спросила панна Говард.

— Да за них, верно, и в тюрьме сидел.

— Он здесь?

— Пошел в полицию, но он вернется.

— И будет ночевать здесь? — понизив голос, допытывалась панна Говард.

— Да, уж если у него здесь жена, так в гостинице ночевать не будет.

Панна Говард схватилась за голову.

— Я сейчас же уйду отсюда! Красавец мужчина, сидел в тюрьме и хочет здесь ночевать! Нет, ни за что на свете…

— Помилуйте, панна Клара! — умоляла перепуганная хозяйка. — Что вы делаете? Я же сказала вам под большим секретом, это же такая тайна, страшно подумать!

— А мне до этого какое дело? — рассвирепела панна Говард. — Красавец и… сидел в тюрьме. Хороша была бы я завтра! Ведь такой человек способен на все.

— Погодите, панна Клара, погодите! — шептала хозяйка. — Так и быть, я вам все открою. Он не будет здесь ночевать, он ненавидит пани Ляттер. Не успел прийти, как они тут же поссорились, и пани начальница плакала навзрыд. Ничего у них не выйдет, она его на порог не пустит. Они, может, никогда уж и не увидятся…

Панна Говард затрясла головой.

— Ну, — сказала она, — так надо ли женщинам выходить замуж? И зачем ей это понадобилось? Столько лет труда и рабства! Столько лет прожить без мужа, а вернулся он, так тоже оставаться одинокой! Ох, уж эти мне браки! Я давно заметила, что с нею неладно: бледна, задумчива, вяла… Что же тут удивительного, если она ждала такого подарочка… Я должна спасти несчастную!

— Ради всего святого, — простонала панна Марта, — ничего не говорите!

Она схватила панну Говард за руки и толкала ее к оконной нише, словно намереваясь вышвырнуть на улицу.

— Надоели вы мне! — прошипела, вырываясь, учительница. — Ясное дело, я и виду не подам, что знаю о возвращении мужа. Я только заставлю ее очнуться, пробужу у нее опять интерес к пансиону, втяну в работу.

— Да какой же у нас сейчас пансион? — прервала ее хозяйка. — Большая часть учениц уже разъехались на праздники, остальные уедут послезавтра! Какая же с ними работа?

Панна Говард в негодовании подняла голову.

— Что вы болтаете, панна Марта? — сказала она. — По-вашему, в пансионе нечего делать? Я погибаю от работы с этими десятью козами, а пани Ляттер нечего будет делать? А ведь я гораздо энергичней…

Кто-то показался в коридоре, и обе разбежались. Хозяйка стала искать Мадзю, а панна Говард раздумывать о том, как вывести пани Ляттер из состояния апатии.

«Займется опять девочками, делами, как я, позабудет и красавца мужа, — говорила она себе. — Теперь я понимаю, почему эта несчастная была так непоследовательна. Конечно же, она боялась, что вернется муж! Да! Я знаю теперь, почему ей грозит банкротство. Все деньги, которые бедная раба добывала тяжелым трудом, ей приходилось отсылать в тюрьму своему господину. И вот он, негодяй, богат, а ей нечем заплатить за помещение. Таковы преимущества брака!»

Около восьми часов вечера панна Говард позвала к себе Мадзю. Она усадила ее на стул, сама