лагере… Нет, все чепуха! Какая собака возьмет след после такого дождя? И даже если бы не было грозы… В той лощинке побывала уйма народу, там на вполне законных основаниях мог быть и Шимони, на вполне законных… И мушкет брали десятки рук! Ах, чтоб тебя! Что же делать? Бейсингем без малейшего содрогания расстрелял бы Шимони, но должно же быть хоть какое-то основание… Он будет еще пытаться наверняка, и если за ним проследить… А это вообще бред! Энтони досадливо стукнул себя по лбу. Тоже мне, придумал! А если у него получится? Надо, чтоб не получилось. Пес с ним, с правосудием, надо спасать Терри. Да, именно так! Теперь он знает, что ему делать…
Бейсингем вошел в сарай. В углу стоял ящик с канцелярскими принадлежностями, он достал оттуда чистый лист бумаги, повернулся спиной к спящим, зажег свечу и принялся писать.
… Утром, когда все еще спали, Бейсингем приказал позвать к себе Шимони.
– Капитан, – как бы сделать так, чтобы тот не заметил холодную дрожь ярости, кипящую в груди… – Капитан, в этом пакете – донесение Его Величеству о ходе кампании. Вы отвезете его.
– Есть отвезти и вернуться, – ответил Шимони.
– Нет, капитан, – теперь Бейсингем уже не давал себе труда сдерживаться. – Поскольку вы не имеете возможности выпороть обидевшего вас мужика, я пощажу ваши нервы. После того как отвезете донесение, поступите в распоряжение генерала Малленторпа. Вот пакет с рекомендацией.
– Это все Ксавье, – выдохнул Шимони. – Или Мелтон. Больше некому! Все они…
– Ксавье, Мелтон или кто-то еще… – на плечи Бейсингема навалилась чудовищная усталость. – Это не имеет значения. Если бы у меня были хоть какие-то доказательства, я бы вас расстрелял. К сожалению, их нет. Поэтому для вас самое лучшее – не попадаться мне на глаза. Потому что если вы это сделаете, я вызову вас на дуэль. Уверяю, моей знатности на это хватит, а мое отношение к вам не позволит закончить поединок ничем, кроме вашей смерти. Вы все поняли? Выполняйте!
– Слушаюсь! – вытянулся Шимони и принужденно засмеялся: – А все-таки удовольствие я получил! Буду жить воспоминаниями!
Но Бейсингем, уже не слушая, повернулся и пошел в сарай. Надо поспать хотя бы час-другой, ведь сегодня снова целый день в седле…
Первых разбойников они встретили через два дня. Бойцы пограничной стражи, рыскавшие по горам, наткнулись на них случайно и церемониться не стали. В короткой яростной схватке восемь «лесных людей» были убиты и двоих взяли живыми, остальные разбежались. Зато в качестве трофея пограничникам достались лошади. Солнце уже низко опустилось над рекой, когда стражники с торжественными воплями предстали перед Бейсингемом, и тут же подвалило множество зрителей из обеих армий, шумно приветствуя первый боевой трофей.
– Они конные были! – радостно докладывал сотник. – Как мы стали их окружать, так они по скалам и удрали. Ну, а коней мы захватили.
Кони были разные. Как обычно у герильясов: одни лучше, другие хуже, третьи совсем никуда. Выделялся среди них статью и повадками крупный вороной жеребец. «Не иначе, атаман ездил…» – подумал Энтони.
– Хорош конь! – выдохнул рядом с ним кто-то из балийцев.
– Хорош, да не про нашу честь, – ответил другой голос. – Генеральская лошадка. Цыган его не отдаст.
«Еще бы!» – подумал Энтони. По правде сказать, трофеи-то принадлежали ему. Однако он ни за что не расстался бы с Марион, хоть кого предложи. А вороной поражал воображение, на таком и вправду только командующему ездить. Победителю… К тому же Теодор вроде бы и не очень привязан к рыжему. Хочет, пусть берет…
Гален тоже сразу заприметил вороного. Глаза его сверкнули, он подобрался, как кошка перед прыжком, но замер, едва сделав шаг, и быстро взглянул на Энтони. Тот развел руками – пожалуйста, жалко, что ли? Генерал, на мгновение задумавшись, снял пояс со шпагой и отдал ординарцу, затем подошел к жеребцу, хлопнул его по шее – тот изогнулся и прянул вбок. Гален рассмеялся и сделал знак, приказывая приехавшему на коне стражнику слезть. Пограничник спешился, но повод не передавал, замялся.
– Ну? – отрывисто бросил Гален. – В чем дело?
– Не надо бы вам на него садиться, ваше благородие, – сказал стражник. – Не к добру это.
– Почему? – нетерпеливо спросил генерал.
– Да так… – еще больше замялся стражник и, решившись, выпалил: – Цыган на черном коне – не к добру!
Гален кинул на него такой взгляд, что даже ко всему привычный пограничник отшатнулся. Энтони хорошо представил себе, какие бешеные глаза сейчас у генерала. Тот вырвал повод и не сел, а взлетел в седло. Вот когда стало видно, какой он наездник. Рыжий – резвый, надежный, отличный боевой конь, но… никакой он, самое верное слово. Красивая лошадь должна красиво ходить, тогда и наездник сидит красиво, и…
Размышления Бейсингема были прерваны самым неожиданным образом. Вороной вдруг взъярился. Он завизжал, выгнулся дугой, потом несколько раз ударил задом, пытаясь сбросить всадника – но Галена, пожалуй, сбросишь…
– Что это с ним? – удивленно спросил пожилой сержант, из коноводов. – Шел же под стражником, ничего…
– Это он цыгана чует, – хохотнул второй, и первый тоже засмеялся.
Ах да, конечно! Цыган на черном коне, один из спутников Хозяина. Кто там ездит в стае нечистой силы? Королева, прекрасный рыцарь, пятеро наместников, цыган… Или цыган не с ними? А Теодор бы неплохо смотрелся в этой компании, есть в нем что-то такое, чертовщинка какая-то…
Конь теперь вертелся волчком. Они уже отъехали от толпы футов на триста, но Энтони ясно видел сосредоточенное лицо Галена. Что-то здесь было мучительно знакомое. Цыган на черном коне. Как в той песенке… В памяти вдруг возникло: ясный летний день, двор замка, и девочка, которая развешивает белье и поет:
Повинуясь еще неясному ощущению тревоги, Энтони повернул голову: над обрывистым берегом реки, затмевая дали, огнем горело закатное небо. И тут до него дошло.
По правде говоря, он и сам не понял, что именно дошло, но вскочил и закричал так, что шарахнулись кони:
– Теодор! Прыгай! Прыгай, пока он не понес!
Гален повернул голову в его сторону. Бейсингему показалось, что даже на таком расстоянии видно, как упрямо сжались губы на напряженном лице. Да, конечно! Прыгнет он, как же! Генерал перед войском покажет, что с конем не справился! Что же делать?
Энтони лихорадочно огляделся по сторонам. Лошадь! Марион тут не помощница… Вот кто нужен! Взгляд выхватил из скопища верховых полковника Флика, под ним, отвечая возбуждению вороного, танцевал призовой караковый жеребец. Если кто и справится, только этот…
Времени объяснять что-либо не было. Бейсингем попросту сбросил полковника на землю – потом объяснится. Все потом! Он взлетел в седло, повернул коня – и тут вороной вздыбился и кинулся к обрыву. Призовой конь рванул, как на скачках, не теряя времени на разгон.
Кони мчались бешеным галопом. Караковый был резвее вороного, но у того форы футов пятьсот, не меньше, а обрыв все ближе. Нет, не успеть! «Прыгай, Терри! – шептал про себя Энтони. – Ну, пожалуйста. Ну, брось гонор, прыгай!» Всадник впереди выпростал ноги из стремян – должно быть, и вправду
