Перед революцией икона хранилась у одного протоиерея; когда отца арестовали, перешла к сыну. Тот побоялся хранить религиозную святыню в условиях гонений и подарил ее матери Феофании. В то время она была послушницей Введенского монастыря, семи лет поступив в обитель, где во иноческом чине служила Богу ее тетя.

Когда в 1961 году обитель разогнали, многие матушки переселились во Флоровский монастырь на Подоле. Этот монастырь тоже пытались закрыть, но игумения Анимаиса отказалась подписать документ: «Лучше руку мне отрубите». Блаженной Ольге было видение, что над обителью носились черные вороны, потом все в Лавру улетели. Печерскую твердыню закрыли, а Флоровский устоял. Здесь более тридцати лет и подвизалась монахиня Феофания.

Святой образ она забрала с собой. Икона большая, храмовая, на тяжелой кипарисной доске, тем не менее матушка как пушинку перенесла ее в заплечном мешке на новое место жительства. «Как вы ее носите?» – удивлялись люди. «Не я ее ношу, она меня носит».

…Первое чудо икона явила еще во Флоровском монастыре: исцеление глухонемой девочки. Пока взрослые ходили по делам, крошка ждала их в келье. Вернувшись, они обнаружили больного от рождения ребенка говорящим и слышащим. «Тетя на меня дохнула», – как могла, объяснила малышка, кивнув на Преблагословенную.

За пять лет до смерти мать Феофания приняла схиму с именем Феодоры. Когда восьмидесяти девяти лет от роду она отошла ко Господу, Введенские матушки, доживающие свой век во Флоровском, стали держать совет, что делать со святыней. И единодушно решили, что место ей в Введенской обители. Так Царица Небесная вернулась домой, вводя с Собой в храм почившую на Ней благодать.

Через некоторое время люди заметили, что икона как будто потускнела. После праздничной обедни ее торжественно проводили на реставрацию. Нести со стеклом было тяжело, решили снять киот. Изумлению присутствующих не было предела! Икона осталась, как была, краски на ней свежие, чистые – замутилось прикрывавшее ее стекло. На нем, строго по контуру, словно легкими меловыми штрихами отпечатался образ Богоматери с Младенцем. Самое удивительное, что изображение на стекле являет собой негатив: темные места – белые, лицо, руки, складки – темные.[277]

…Сегодня чудесная икона стоит в храме слева от алтаря. На плечи Владычицы ниспадает вишневая накидка, переходящая в покрывало, на голове – богатый венец. В руке Она держит жезл. Божественный Младенец стоит в рост, на ладони держит сферу…

Рядом со святым образом – украшенное кружевной занавеской чудотворное стекло с нерукотворным отпечатком, такое же духовно благодатное, как сама икона. Впечатление, что прозрачная гладь слегка покрыта изморозью. Искусный рисунок воздушных линий лежит не на поверхности стекла, а в толще его. Человеческими силами нанести такое изображение невозможно.[278]

Писано в истории двенадцати колен израилевых, что Иоаким [280] был весьма богат и приносил Господу двойные дары, говоря в сердце своем: «Пусть будет имущество мое для всего народа, дабы отпустились грехи мои перед Богом, да смилуется надо мною Господь».

И вот наступил великий праздник Господень, и сыны израилевы принесли дары свои, и восстал Рувим[281] против Иоакима, говоря: «Не надлежит тебе предлагать дар твой, ибо нет у тебя потомства в Израиле».

И был охвачен Иоаким великим огорчением и приблизился он к родовым спискам двенадцати колен, говоря в себе: «Я увижу в коленах израилевых, разве у меня одного нет потомства в Израиле». И, исследуя, он увидел, что все праведные оставили потомство, ибо вспомнил он о патриархе Аврааме, которому в последние дни его лет дал Господь сына Исаака[282].

И не хотел Иоаким в огорчении показаться перед женой своей; и удалился в пустыню[283], и поставил там палатку свою, и постился сорок дней и сорок ночей, говоря в сердце своем: «Я не приму ни пищи, ни питья, но молитва моя будет мне пищею».

Жена его Анна[284] терзалась двойной печалью и двойным мучением, говоря: «Я оплакиваю и вдовство и бесплодие мое».

Великий праздник Господень наступил, и вот Юдифь, служанка Анны, сказала ей: «Доколе будешь ты огорчать душу свою? Не дозволено тебе плакать, ибо вот день великого праздника. Возьми эту одежду и укрась голову твою[285]. Так верно, как я служанка твоя, – ты будешь видом как царица».

И ответила Анна: «Удались от меня; я не сделаю так. Бог глубоко унизил меня. Страшись, чтобы Господь не наказал тебя за грех твой». Служанка Юдифь ответила: «Что я скажу тебе, если ты не хочешь слушать голоса моего? Справедливо заключил Бог утробу твою, да не дашь ты дитяти Израилю»[286].

И Анна огорчилась весьма, и сняла траурные одежды свои, и украсила голову свою, и оделась в брачные одежды. И около часа девятого спустилась она в сад, чтобы гулять в нем, и, увидев лавровое дерево, она села под ним[287] и вознесла молитвы свои к Господу, говоря: «Бог отцов моих, благослови меня и услышь молитву мою, как благословил Ты утробу Сарры и дал ей сына Исаака».

И посмотрев на небо, увидела она на лавровом дереве гнездо воробьиное и воскликнула с горестью: «Увы! Чему могу уподобить себя? Кто дал мне жизнь, что так проклята я перед сынами израильскими? Они смеются надо мной и оскорбляют меня, и изгнали меня из храма Господня.

Увы! Чему уподоблю себя? Я не могу сравниться с птицами небесными, ибо птицы плодовиты пред Тобою, Господи. Не могу сравниться с тварями земными, ибо они плодовиты.

Я не могу сравниться ни с морем, ибо оно полно рыбами, ни с землею, ибо она дает плоды во времена свои и благословляет Господа».

И вот Ангел Господень слетел к ней, говоря: «Анна, Бог услышал молитву твою; ты зачнешь и ты родишь, и будет славен во всем мире род твой». Анна сказала: «Жив Господь Мой; мальчик или девочка родится у меня, – я отдам его Господу, и он посвятит всю жизнь свою служению Господню».

И вот два ангела явились ей, говоря: «Иоаким, муж твой, идет со стадами своими». И Ангел Господень спустился к нему, говоря: «Иоаким, Иоаким, Бог услышал молитву твою, жена твоя Анна зачнет».[288]

И пришел Иоаким и сказал пастухам своим: «Приведите мне десять овец чистых и без недостатков, и будут они Господу Богу моему. И приведите мне двенадцать тельцов без недостатков, и будут священникам и старейшинам дома Израилева, и приведите мне сто козлов, и сто козлов будут для всего народа».

И вот пришел Иоаким со стадами своими, и Анна была у дверей дома своего и увидела Иоакима, шедшего со стадами своими, и она побежала и пала на шею ему, говоря: «Теперь знаю, что Господь Бог благословил меня, ибо я была вдовою, и вот нет этого более; я была неплодной и я зачала». И покоился Иоаким в тот самый день в доме своем.

На другой день он представил дары свои, говоря в сердце своем: «Если благословил меня Господь, пусть будет мне явный знак на обруче убора первосвященника». И принес Иоаким дары свои и взглянул на обруч, или бехуал, когда приблизился к жертвеннику Бога и не увидел греха на себе. И сказал Иоаким: «Теперь знаю я, что внял мне Господь и отпустил мне все грехи мои». И он вышел оправданный из дома Господня и пришел в дом свой.

Анна зачала, и на девятый месяц она родила и спросила ходившую за ней женщину: «Кого я родила?» И та ответила: «Дочь». И сказала Анна: «Возвеселилась душа моя в день сей». И Анна кормила дитя свое и дала Ей имя Марии.