без благословения старших, поэтому похищение отцом своей возлюбленной – это лишь красивая легенда…»[6]
Его рассказ подтверждает сама Нина Берия – в частности, в интервью тбилисской газете «7 дгэ»: что жила в Кутаиси, в семье своего родственника Саши Гегечкори. Вместе с женой Саши навещала его в тюрьме, тогда-то и познакомилась с Лаврентием, который находился в одной камере с Сашей. И это вполне согласуется с биографией Берия – именно тогда, в тюрьме, он и повстречался с Ниной, которая приходила на свидания к его соседу по камере.
Вот ее подлинные слова:
«После установления в Грузии Советской власти Сашу перевели в Тбилиси. И я, естественно, переехала с его семьей. Была уже взрослой девушкой…
Как-то по дороге в школу мне встретился Лаврентий (после советизации он часто приходил к Саше, я его уже знала). Спросил, не хочу ли я с ним встретиться и поговорить. Я согласилась. Встретились мы в Надзаладеви, там моя сестра и зять жили, поэтому я хорошо это местечко знала. Сели на скамью. На Лаврентии было черное пальто и студенческая фуражка. Он сказал мне, что уже много времени я ему очень сильно нравлюсь… Да, так и сказал, что полюбил меня и хочет взять в жены. Было мне в то время 16 лет.
Как он объяснил, Советская власть хочет направить его в Бельгию для изучения вопросов переработки нефти. Но с одним условием: у него должна быть жена. Пообещал, что поможет мне в моей учебе. Я подумала и согласилась – чем жить в чужой семье, лучше создать собственную. Лаврентию в то время было двадцать два года.
Я, правда, никому не сказала, что выхожу замуж. Наверное, поэтому и родились сплетни, что Лаврентий меня будто бы украл. Нет, по собственному желанию вышла…»[7]
А теперь смотрите внимательно. 7 января 1953 года Нина Берия (так, по крайней мере, гласит официальная версия) написала из тюрьмы письмо на имя Хрущева. Точнее, существует некий
«При меньшевистской власти в Грузии я в возрасте от 11 до 16 лет жила в Грузии в крайней бедности (как и большинство населения) без отца, при больной матери. За возможность иметь кусок хлеба и посещать школу я батрачила в г. Кутаиси в доме Раждена Хундадзе два года, где в результате непосильного труда для моего возраста заболела. Меня забрал к себе брат мой по матери Николай Шавдия в г. Тбилиси, который служил счетоводом или бухгалтером в таможне. Я обслуживала его и училась… Жили мы в Нахаловке, на Магистральной улице № 19, в доме Утошева, который был заселен железнодорожниками. Для того, чтобы иметь возможность доехать до училища на трамвае, я стирала на весь двор, но поскольку это у меня не всегда получалось, я покрывала расстояния более пятнадцати километров ежедневно босая, одевая тапочки только в подъезде училища…»
Ни слова о Саше Гегечкори и о свиданиях в тюрьме!
Как видим, рассказы матери и сына согласуются между собой, если не считать некоторых мелочей. Зато версия, изложенная в письме Хрущеву, резко отличается от обоих! Почему это важно?
Потому что после прихода к власти Хрущева была проведена большая работа в архивах. По некоторым данным, было уничтожено несколько железнодорожных (!) составов архивных документов. Возможно, это и преувеличение – но архивы в самом деле почистили тщательно. И вместе с тем было изготовлено множество фальшивок. Позднее мы встретимся с некоторыми документами, которые приводятся в книгах и на которые ссылаются как на достоверные, потому что они подписаны громкими именами… между тем
И вот вопрос: мог ли один человек до такой степени по-разному излагать собственную биографию? А если да, то зачем?
Есть такое правило у любого следствия, сохранившееся еще с древнеримских времен: «Ищи, кому выгодно». Так вот, выгодно ли было Нине, простой грузинской женщине, в политических закулисных играх разбирающейся далеко не ахти, лгать в столь незначительных, на первый взгляд, мелочах? Сомнительно. Зато уж идеологам перелопачивания истории в угоду Хрущеву!.. Так что, вполне может статься, письмо Нины Берия из тюрьмы – тоже фальшивка…
Как бы то ни было, они поженились. Лаврентию было двадцать два года, его невесте – шестнадцать, что, по грузинским понятиям того времени, вполне нормальный возраст для брака. В 1924 году у них родился сын Серго. Правда, в Бельгию они не поехали, и нефтедобычей ему заниматься не пришлось – колеса судьбы Лаврентия Берии свернули совсем на иную колею.
Глава 4
Работа, которую он не любил
Итак, Лаврентия Берию назначили на должность заместителя начальника секретно- оперативного отдела. С одной стороны, основания для такого назначения вроде бы имелись: опыт нелегальной и разведывательной работы, отличные рекомендации, среднее техническое образование – по тем временам для большевистской партии это много. А с другой, если вдуматься: опыт хоть и есть, но минимальный, с собственно чекистской работой вообще не соприкасался, и сразу же – на одну из ключевых должностей в ЧК! Секретно-оперативный отдел – это было все: разведка, контрразведка, работа с осведомителями, наружное наблюдение, участие в боевых операциях, цензура и многое другое. С третьей же стороны… а кого назначать-то?! Люди с соответствующим опытом работы имелись, но исключительно по другую сторону баррикады. Доверить такое дело «специалисту» из царской охранки большевики, при любом кадровом голоде, едва бы рискнули.
Несколько позже, в 1923 году, Р. Ахундов, секретарь ЦК КП Азербайджана, писал о Берии: «…Обладает выдающимися способностями, проявленными в разных аппаратах государственного механизма… Работая управделами ЦК Азербайджанской компартии, чрезвычайным уполномоченным регистрода Кавказского фронта при реввоенсовете 11-й армии и ответственным секретарем Чрезвычайной комиссии по экспроприации буржуазии и улучшению быта рабочих, он с присущей ему энергией, настойчивостью выполнял все задания, возложенные партией, дав блестящие результаты своей разносторонней деятельности. Его следует отметить как лучшего, ценного, неутомимого работника, столь необходимого в настоящий момент в советском строительстве…».
Авторы книг о Берии головы изломали, размышляя, что побудило Ахундова дать такую характеристику. Версий было множество, кроме одной-единственной: да герой этого документа
А должность была та еще! Нынешний начальник ГУВД легендарных «криминальных столиц» Казани или Тольятти за голову бы схватился, да так в столбняк бы и впал. И правильно, что назначили молодых – двадцатипятилетнего Багирова да двадцатидвухлетнего Берию, ибо справиться с таким делом можно только по неведению, не зная, что справиться с ним нельзя.
…Уже стало хрестоматийным утверждение, будто большевики, взяв власть, тут же принялись на корню изничтожать своих политических противников. Но при этом обычно стыдливо умалчивается, что это были за противники – словно чекисты в парламент с пулеметом вломились. Ничего подобного, штурм парламента – картинка совсем из иных времен, времен торжества демократии. А те, с кем боролись большевики, отнюдь не были занудной парламентской оппозицией, кликушами-монархистами и прочими болтунами-кадетами. Политическими их противниками были недавние товарищи по борьбе, примерно столь же законопослушные и мирные, как и сами большевики, то есть, выражаясь современным языком, полные отморозки, с таким же, а то и большим опытом терроризма и конспиративной работы. Побежденные в открытом бою, они не собирались складывать оружие и мириться с поражением, а переходили на нелегальное положение и продолжали борьбу теми же методами, что и большевики, когда те оказывались в роли проигравших.
В Азербайджане особо активны были правые эсеры и чрезвычайно агрессивная партия «Иттиход» («Единение ислама»), число членов которой исчислялось «всего-навсего» десятками тысяч. Эсеровские боевики вошли во все революционные летописи, что же касается «Иттихода», то перевод названия говорит