— Видите ли, у меня был друг, который работал в Сотесби, и он как-то упомянул, что на продажу будет выставлен лот с морскими и навигационными редкостями. И я поехал туда. Из чистого любопытства. Ну чего можно было ожидать: резные моржовые клыки, табличку с одной из спасательных шлюпок «Титаника», полинезийскую карту на пальмовом листе. В каталоге был указан только один предмет, который меня заинтересовал: парус для джонки на бамбуковых реях, из Макао, в хорошем состоянии. В результате я купил его за меньшие деньги, чем те, что я потратил бы на новый. Это было невероятно! Только потом я узнал, каким чудом аэродинамики является парус на бамбуковых реях. Благодаря ему получается чистый горизонтальный поворот. Главное — чтобы реи или шпунтины крепились горизонтально, с рейками. По принципу складного веера. Ты складываешь его и раскрываешь, как веер. Человеку легко управляться с ним, благодаря задраенным панелям: берешь рифы или гасишь за секунды. Никаких вантов. Маленькие секции позволяют точно разместить балласт. Говорят, что даже если полотно паруса наполовину разорвано, он все равно держит ветер. Китайцы называют его «Ухо. прислушивающееся к ветру». Моряки, плававшие на старых джонках, когда терпели крушение, скатывали его в рулон, чтобы использовать в качестве спасательного плота. А мой парус, купленный на аукционе, был действительно славным.

Вот так этим летом я и отправился в путешествие. Через всю Атлантику. Наступает момент, ну ты знаешь, когда ты просто должен идти вперед. Я жил, питаясь одной сушеной вермишелью из пакетиков, сухими грибами и креветками. У меня была крохотная печка, размером с чайную чашку. Ну, ты такие видел. На то, чтобы добраться до этого берега, у меня ушло шестьдесят семь дней. Я планирую кругосветное путешествие.

— Но пока ты все еще здесь. Копишь деньги на следующий этап? — спросила тетушка.

— Ну да, и заканчиваю серьезные ремонтные работы. Я планировал дойти до реки Святого Лаврентия и Монреаля, но начался шторм, и меня снесло с курса. Я не собирался идти к Ньюфаундленду. Эх, если бы я мог, я бы не заходил сюда! Мне просто не повезло, что я оказался в худшей части всего побережья. Жуткие камни. Бедный «Ворогов». У него все днище разбито из-за этого места, куда меня выбросило. Очень странное место, называется «Долететь за ночь». Там я и услышал «музыку подбородка».

— Я могу пойти и заняться Уоррен, — тихо сказал Куойл тетушке. Он заметил, как она скручивает свою салфетку в белую веревочку.

— Нет, нет. Оставайся с мистером Натбимом. Я лучше все сделаю сама. Мне надо побыть одной. — И она встала и вышла.

— У нее умерла собака, — сказал Куойл.

Натбим махнул рукой, чтобы ему принесли еще

пива.

— Я угощаю, — сказал он и перевел дух.

Но до того как он снова приступил к рассказу о месте под названием «Долететь за ночь», Куойл успел вставить реплику.

— Я сегодня кое-что узнал о приключениях Денниса Баггита на «Полярном Резце». Мне рассказал мистер Шавел, начальник порта. Он отличный рассказчик.

— О, да. Вот это история! В дрожь бросает. Когда Джек входит, у меня учащается пульс. Странный мужичок. Он может читать чужие мысли.

— Джек? Он ничего не говорил о Джеке. Только, что тот очень злился, когда Деннис записался на тот корабль. Рассказывал мне эту историю за чашкой чая. Только ему пришлось прерваться, и он так ее и не закончил.

— Боже мой, да та часть, которая про Джека, самая интересная! Так вот! — Натбим откинулся, поискал глазами официантку с пивом и только потом увидел, что стакан уже стоит перед ним. — В общем, мне рассказывали так, что спасательная команда в конце концов решила, что Деннис и другие погибли. Они нашли два плота с выжившими и почти все спасательные шлюпки. Кроме одной. Там было шесть человек, привязанных друг к другу линем. Четырех человек не нашли. Среди них был и Деннис. Они искали целую неделю и потом были вынуждены прекратить поиски. Воздушные силы, береговая охрана, рыбаки — все искали пропавших. Все это время Джек почти не спал, дежурил на спасательном причале. Ходил взад- вперед, курил и ждал новостей. Миссис Баггит была дома. Меня тогда здесь не было. Все это я услышал от Билли, Терта Карда и, разумеется, самого Денниса. В общем, они все пришли и сказали Джеку, что вынуждены прекратить поиски. А он будто бы их не слышал. Просто стоял там, говорят, как каменный. Потом повернулся, зыркнул на них, ну ты знаешь, как он умеет жечь взглядом, и говорит: «Он жив».

Пошел к своему брату Уильяму и говорит: «Он жив, и я знаю, где он. Я хочу поехать за ним». Понимаешь, у Уильяма было новое палубное судно, очень устойчивое. Но сам он боялся заходить слишком далеко за пределы береговой линии. Море еще было неспокойным, даже через неделю после шторма. Он так и не сказал, что не пойдет, а только на мгновение заколебался, но Джеку этого было достаточно. Он развернулся на каблуках и рванул обратно, в бухту Мучной Мешок. Собрал людей, чтобы помогли ему выловить ялик из воды и перенести в прицеп, и отправился на южное побережье. Он ехал всю ночь к Совиному Крику, спустил ялик на воду, загрузил его канистрами с топливом и пошел в море, совсем один, на поиски Денниса.

И он нашел его. Как он знал, где его искать, — уму непостижимо. Там был Деннис и еще один парень. У Денниса обе руки были сломаны, а другой парнишка был без сознания. Как он затащил их обоих на ялик? Не знаю. Я слышал, что всю дорогу до Совиного Крика Джек не проронил ни слова. Там он сказал Деннису: «Если ты еще хоть раз ступишь ногой на лодку, я сам тебя утоплю!» И, разумеется, как только Деннису сняли гипс, он со своей женой поехал ловить кальмаров. Джек только пригрозил ему кулаком, и с тех пор они не разговаривают.

— Как давно это было? — спросил Куойл, раздувая пену в своем стакане до тех пор, пока у него не получилась воронка.

— Ой, да много лет как. Давно. Еще до того, как я приехал.

Высоко над побережьем тетушка смотрела на обветренный берег. Это место было не хуже других. Она остановила машину на вершине холма и стала пристально вглядываться в береговую линию. Наступал прилив. Солнце висело над кромкой моря. Его косые лучи золотили мокрые камни. Сильные волны кипели под полосами кукурузно-желтого неба.

Волны все накатывали, их гребни отливали оранжевыми цветом. Они разбивались и уходили прочь с рокотом катящихся вслед за ними камней. Она открыла заднюю дверь машины и вытащила мертвую собаку

Она прошла водоросли, нащупала ногами твердый песок. Пенистая бахрома водорослей, оставшихся на берегу после отлива, вытягивалась, ослабевала и снова тянулась вслед за нервно движущейся водой. Тетушка положила Уоррен на камни. Набежавшая волна намочила край простыни.

— Ты была хорошей девочкой, Уоррен, — сказала тетушка. — Умной девочкой, и не безобразницей. Мне жаль, что пришлось выдрать у тебя зубы, но тогда надо было выбирать: или это, или сама знаешь что. Ха-ха. Ты все-таки успела пару раз неплохо покусаться, правда? Ты прожила много хороших лет, хотя тебе пришлось забыть о сладких косточках. Извини, что не могу тебя похоронить, но у нас тут сложная ситуация. Жаль, что ты не смогла дождаться, пока мы переедем в дом. И жаль, что Айрин так тебя и не узнала. Ты бы ей понравилась, я уверена. — Она думала об Айрин Уоррен. «Как я по тебе скучаю. И всегда буду скучать».

Она высморкалась в носовой платок, подождала, пока спустится темнота, отступая шаг за шагом по мере наступления прилива — до тех пор, пока Уоррен не оказалась полностью в воде. Она поплыла на запад, вдоль берега, отдаляясь от него все больше, влекомая каким-то невидимым течением. Море выглядело таким натянутым, что казалось, зазвенит, если его ударить. Уоррен скользила прочь. Исчезала из виду, уплывала прямо в заходящее солнце.

Как в старых вестернах.

Где-то в бухте Куойл слушал бесконечную историю Натбима, а Терт Кард наблюдал за тем, как сумерки сгущаются в его стакане с вином.