Когда человек приходит к мастеру, у него столько мусора, который мастеру приходится удалять постепенно, поскольку для него это мусор, а для ученика это знания. Для мастера это цепи; для ученика это украшения. Так что это требует времени... мастер продолжает выбрасывать мусор, а ученик продолжает собирать его обратно и прятать его поглубже, куда мастер не может добраться, — до той поры, пока нет признания того, что мастер и ученик стоят в одном и том же месте. Тогда делать будет нечего, лишь маленький толчок...

Гуляете вы, стоите, сидите или лежите, вы обязаны не забывать!.. Обязаны не забывать что? — просто обязаны не забывать. Просто оставаться алертными и сознающими, — не что-нибудь особенное, не какой-нибудь объект, но просто алертными, как будто бы должно произойти нечто грандиозное, вы не знаете что; как будто бы великий гость собирается прийти, и вы стоите у своей двери в ожидании. Вы не знаете, кто придет... вы не знаете, придет он или нет. У вас нет никакого подтверждения, — но очень алертно вы стоите у двери, не зная для чего. Чистое осознавание...

Кроме того, вы не должны искать особого превосходства или необычайных чудес. Величайшая помеха на пути в том, что вы можете найти особые качества, сверхъестественные силы, чудеса, мистические переживания, — и вы сошли с пути. Помните, и не ищите особое превосходство или сверхъестественные чудеса.

Мастер Шуэй Лао спросил у Ма-цзы: «Каков истинный смысл прихода с Запада?» Это особый способ задавания вопроса: «В чем истинный смысл прихода Бодхидхармы с Запада?» — потому что для Китая Индия — это Запад. «Какова была особая причина прихода Бодхидхармы в Китай?» Другими словами, вот вопрос: «Что он пришел передать?» У него заняло три года, чтобы добраться так далеко, и девять лет, чтобы передать. Что же это было?

Тут Ма-цзы свалил его пинком ноги в грудь: Шуэй Лао оказался возвышенно просветленным. Он поднялся, захлопал в ладоши, громко рассмеялся и сказал: «Как необычно! Как замечательно! Немедленно, на кончике волоска, я понял коренной исток мириад состояний концентрации и бессчетных неуловимых смыслов». Затем он поклонился и удалился. Впоследствии он рассказывал на собрании: «С того времени, как я получил пинка от Ма-цзы, — и до сих пор — я не переставал смеяться».

Помните, что мастер Шуэй Лао — это не обычный ученик; он уже признанный великий мастер, хотя он всего лишь великий учитель. Но различие очень тонкое и может быть известно только тем, кто за пределами мастера и учителя. Сам он был известен как мастер... и он был не просто учитель; он постепенно подходил все ближе и ближе к тому, чтобы быть мастером, но ему требовался последний толчок. Его крылья трепетали... он ожидал, как раз на грани взлета в небо.

Мастер Шуэй Лао спросил у Ма-цзы... Ма-цзы — один из самых странных мастеров в собрании странных мастеров дзэна. Шуэй Лао задает простой вопрос: «Почему Бодхидхарма пришел в Китай? Что это за особая передача, которую он должен был вручить?» Тут Ма-цзы свалил его пинком ноги в грудь: Шуэй Лао оказался возвышенно просветленным.

Инциденты вроде этого приводят интеллектуалов в замешательство. Что произошло? Ма-цзы продемонстрировал ему, что Бодхидхарма пришел убить ваше эго, освободить вас от страха смерти. Он пнул его ногой в грудь, свалил наземь. Это было так странно и так внезапно, этого не ожидали. Он задал простой, обыденный вопрос; любой интеллектуал мог бы объяснить, почему Бодхидхарма пришел в Китай — распространять буддизм, распространять послание великого мастера. Но никто и подумать не мог, что Ма- цзы сделает так по отношению к бедному вопрошавшему, и это было так внезапно, так непредсказуемо... но это только для нас внезапно и непредсказуемо; Ма-цзы смог разглядеть готовность этого человека, зрелость... что тот нуждается лишь в небольшом толчке, что этот момент нельзя упускать. Пинок в грудь и повергание его наземь могут полностью остановить функционирование его ума, — ведь это было так неожиданно и странно. В такой остановке ума — освобождение. Внезапно, и гусь снаружи! Шуэй Лао стал просветленным!

Он поднялся, захлопал в ладоши, громко рассмеялся и сказал: «Как необычно! Как замечательно! Немедленно, на кончике волоска, я понял коренной исток мириад состояний концентрации и бессчетных неуловимых смыслов». Затем он поклонился — с глубоким почтением — и удалился. Впоследствии он рассказывал на собрании, — он сам стал великим мастером — «С того времени, как я получил пинка от Ма-цзы, — и до сих пор — я не переставал смеяться». Как же можно перестать смеяться? Это великое дело настолько нелепо!

Это совсем как собака, которая зимним утром на теплом солнышке тихо сидит, глядя на свой хвост, как вдруг ей приспичило поймать его. Она пытается по-всякому, и чем больше она пытается, тем более вызывающим это становится, потому что хвост тут же отскакивает. Чем скорее она прыгает, тем скорее хвост отскакивает — и расстояние остается тем же. Стоя рядом, вы будете смеяться: «Глупая собака! Хвост принадлежит ей; нет необходимости хватать его — и не таким способом...»

Ваше просветление принадлежит вам.

Нет необходимости искать и исследовать.

Вы — это оно. Это не достижение.

Это только признание — отсюда и смех.

Естественно, люди, не приученные к дзэнской традиции, будут шокированы таким поведением. Если я вдруг ударю Манишу здесь и сейчас, — хоть она еще и не готова, — но если я ударю, разве вы поймете? Вы подумаете: «Этот человек сошел с ума». Вы подумаете: «Мы уже и так знали, что он был сумасшедшим; теперь он перешел все границы». А с завтрашнего дня те, кто сидят впереди, будут оставаться алертными: в любой момент...

И это таки произойдет, потому что я не намерен оставлять этот мир, пока не сделаю больше просветленных людей, чем Гаутама Будда. Я наблюдаю, кто растит крылья, кто готовится быть битым — так что не удивляйтесь. А когда кто-то получает удар, радуйтесь происходящему! Этот человек стал просветленным.

Но люди, которые не в глубоком резонансе с дзэном, не будут способны понимать это — индуисты или мусульмане, христиане или иудеи, — поскольку нет ничего подобного этому во всей их истории. Вся их история это, более или менее, просто интеллектуальная гимнастика.

Дзэн абсолютно экзистенциален. Мастер там не только обучает вас определенным доктринам; он должен освободить вас из тюрьмы, которую вы сами создали. Любые произвольные необходимые целесообразные методы, — его не беспокоит то, что люди будут думать о них, — он воспользуется ими. Никогда не бывало существ более сострадательных, чем Дзэнские мастера. Это великое сострадание Ма- цзы; а иначе кого это интересует? Он же мог просто ответить на вопрос, и все было бы кончено. Он предпринял такое большое усилие — ударил этого человека, свалил его наземь. И тут не только сострадательность Ма-цзы...

Шуэй Лао тоже отличается огромным пониманием. Если бы такое произошло с тем, кто не был готов, он мог бы затеять драку или разозлиться, заявляя: «Это же полный абсурд! Я задаю вопрос, а ты бьешь меня». Однако он принял удар точно так же, как Махакашьяпа принимал цветок лотоса, — даже еще красивее: «Как необычно! Как замечательно!» — и, с великим благоговением, он поклонился и удалился.

Нет другого вопроса... все разрешилось. Его вышибли из гнезда, теперь его крылья раскрылись в небе. Теперь он может перелететь на солнце. Теперь нет больше никаких границ. И Шуэй Лао вспоминал