— С чего это ты вдруг про Дальний лес вспомнил?
— А как же, — вздохнул Лойбнер. — Он же существует! А в нем живет Плампач!..
— Вон оно что! Ты думаешь, я так глуп, что сам отправлюсь к Плампачу в пасть? Я и не собираюсь в чужой Дальний лес. Мне и нашего хватает.
Но Лойбнер только вздохнул. И вздох его означал: «Кто его знает? Всякое может случиться. Уж я лучше дома останусь…»
Как бы не попасть в переделку
Ну и труслив этот Лойбнер! До глупости. Это же надо выдумать — Дальний лес! Кто же по своей воле туда отправится? Уж во всяком случае не Хёрбе. Очень ему нужно попадать в лапы Плампачу! Погуляет себе по тропинке, подышит свежим воздухом, а там, глядишь, и вечер наступит. До темноты он домой вернется.
Дробное хук-хук-хук долго еще неслось вслед Хёрбе. Но вот и удары топора Лойбнера растворились в лесном шуме. Дорожка петляла в густых зарослях черники. Она ныряла то вправо, то влево, пробивалась сквозь кусты, огибала толстые стволы и, наконец, раздваивалась. Левое ее ответвление упиралось в камень, а правое вело вниз со взгорка к узкому пересыхающему ручью. Если идти вдоль ручья, то непременно наткнешься на людей.
«С какой это стати мне натыкаться на людей?» — подумал гном Хёрбе Большая Шляпа. И он решил пойти через ручей. Во-первых, он никогда не был на том берегу. Во-вторых, ручей легко перейти вброд. А в-третьих, поперек ближе, чем вдоль.
Опираясь на палку и перепрыгивая с камня на камень, Хёрбе быстро оказался на том берегу.
А куда теперь?
Здесь не было дорожки, протоптанной гномами. Они сюда не заходили. Правда, давным-давно Дитрих Корешок и Кайль Хромоножка побывали здесь. Но они потоптались на одном месте и дальше идти не рискнули. А Хёрбе Большая Шляпа решил идти без дороги на свой страх и риск. Впрочем, страха у него не было. Он лишь рисковал заблудиться. Чтобы этого не случилось, Хёрбе стал примечать места, по которым он прошел. Он надламывал сухие веточки, чертил палкой на земле крестики и нолики. А когда попадались камешки складывал их.
В полдень он наткнулся на брошенную лисью нору. А за ней расположился муравейник. Не брошенный. Вообще, муравей гному не страшен. Но когда их много… — Э-ээ! Лучше обойти!
Хёрбе, конечно, не Лойбнер, трусом его не назовешь. И все же… Он вспомнил, что приключилось с Кайлем, когда тот угодил в муравейник. Бедный Хромоножка еле ноги унес. И долго еще смазывал муравьиные укусы целебной мазью.
И он сделал порядочный крюк, чтобы муравьи его не заметили. При этом он не забывал надламывать ветки, чертить крестики и нолики и складывать камешки.
Вот и конец Ближнего леса. Границу его отмечал большой, обросший мхом камень.
Господам это понравилось
Неплохое местечко для привала. Хёрбе подыскал на камне подходящую впадину, уселся поудобнее и поболтал ногами. Здесь пахло сосновой смолой, сухим торфом и сырым болотом. Вдали шелестели заросли камыша и осоки с торчащими там и тут низкорослыми березками и кривыми сосенками.
Так-так, значит, это уже Вороний пруд…
Хёрбе знал, что сразу за Вороньим прудом начинался Дальний лес. Тот самый страшный лес, где жил неведомый Плампач. Интересно, виден ли этот ужасный лес отсюда? Хёрбе приложил руку к глазам и сощурился. Он разглядел черные, зазубренные, как пилы, верхушки деревьев. Да, это он, ужасный, страшный Дальний лес. Дитрих Корешок и Кайль Хромоножка тоже видели эти черные верхушки, испугались их и дальше не пошли. Хёрбе тоже не собирался идти к Дальнему лесу. Зачем? Достаточно того, что он уже увидел. Он не Лойбнер, и трусом его назвать трудно. Но попусту рисковать ни к чему. Не лучше ли подкрепиться?
Хёрбе засунул руку под шляпу и вытянул клетчатый узелок. Никогда еще хлеб собственной выпечки не казался ему таким вкусным. Он отламывал от ковриги маленькие кусочки и с наслаждением ел.
Вдруг он почувствовал, что кто-то деликатно колотит его по спине, чуть пониже лопаток. Хёрбе быстро оглянулся и увидел двух муравьев. Их выпуклые и круглые, как миски, глаза уставились на него, а усики шевелились, будто подавали какие-то знаки.
— А-а! — догадался Хёрбе Большая Шляпа. — Вам тоже захотелось подкрепиться?
Муравьи радостно зашевелили усиками, что означало: «А как же?»
— Ладно. Найдется и для вас кое-что.
Хёрбе покопался в своем узелке и вытащил кусок кекса. Он покрошил его муравьям, и те жадно набросились на сладкие крошки.
— То-то же! — засмеялся Хёрбе Большая Шляпа. — Небось не приходилось есть ничего подобного!
Муравьи выбрали из густого мха даже мельчайшие крошки, пошевелили усами, что означало: «Спасибо-спасибо, было очень вкусно», — и убежали.
— Не за что! — крикнул Хёрбе. — Главное, что господам понравилось!
Только бы не догнали!
Полуденное солнце забралось на самую макушку неба и пекло нещадно. Хёрбе совсем разморило. Глаза его стали слипаться. Он пристроился в тени за камнем на мягком моховом коврике и задремал.
Вдруг Хёрбе сквозь сон услышал какой-то шорох.
Он с трудом приоткрыл один глаз и увидел муравьев. Они шевелили усами, мол, и мы не прочь отведать твоего сладкого угощения.
Хёрбе покопался в своем узелке и кинул муравьям горсть крошек. Они моментально съели все до единой и тут же убежали, не забыв молча поблагодарить Хёрбе. Он хотел было опять задремать, но не тут- то было!
Его окружили новые муравьи. Их было двадцать. Нет, тридцать. Да что там тридцать — сто! И все шевелили усами и жадно щелкали челюстями: «Дай! Дай! И нам! И нам!».
Хёрбе крошил и крошил им остатки кекса, а сам думал: «Скоро они съедят кекс и примутся за меня. Пора уносить ноги».
И, подхватив свой узелок, пустился наутек. Он спотыкался о корни, стебли и ветки хлестали его по лицу, колючие заросли цеплялись за одежду. Хёрбе взмок и запыхался. Он остановился перевести дух. Муравьи настигали, слышался хруст, треск, громкий шорох сухих муравьиных ног. Хёрбе испугался не на шутку.
— Если они меня догонят, мне конец! Обглодают, как куриную косточку!
Он раскрошил остатки кекса, чтобы хоть на немного задержать своих преследователей. Нет, нет, нельзя дать им догнать себя. И Хёрбе понесся так, как еще ни разу в жизни не бегал. Только бы не повиснуть на колючке! Только бы не подвернуть ногу! Только бы не потерять голову!
