постоит у нас, а ты приведи свидетелей, и тогда получишь все свои вещи в целости-сохранности.

— Ну, ладно, будь по-вашему, раз по-другому нельзя, — сразу же согласился Симгай. Нахлобучил на уши шапку и направился к двери.

— А вы, товарищи, можете быть свободны, — обратился дежурный к Сергею Петровичу. — С вами все.

Генка растерянно разинул рот. Как? Симгай оказался победителем? Таинственная история так и останется нераскрытой? У великого разведчика защекотало в носу, он готов был зареветь, как девчонка.

— Нет, товарищ дежурный, еще не все! — звонко крикнул сзади Янка. Растолкав дружинников, он пробился вперед и оказался между дежурным и Симгаем.

— Эх вы! А еще милиция, — укоризненно проговорил Янка. — Знаете, кому вы поверили? Вот кому!

Янка неожиданно дернул Симгая за усы. Они остались у Янки в руке.

Эффект был потрясающий!

В первую секунду Симгай прикрыл было верхнюю губу своей широкой лапой, но тут же угрюмо опустил голову.

Вся эта скандальная история кончилась тем, что Симгая задержали для выяснения, а Сергея Петровича с извинениями проводили до дверей, — пусть идет домой и ждет повестку. Янке с Генкой даже не сказали спасибо. На них не обратили почти никакого внимания. На Рыжего — тоже.

Дни летели за днями, а повестки не было. Незаметно подошел Новый год. В январе начались каникулы.

Гордо потрясая полугодовыми отметками, Генка сказал другу:

— Мы теперь с чистой совестью можем погрузиться в пучину удовольствий и бездну развлечений.

— Законное дело! — согласился Янка и добавил с некоторым удивлением: — Чудеса! У нас ни одной тройки, а ведь мы столько раз отвлекались от уроков из-за этого Симгая.

— Зато, когда не отвлекались, то старались учиться в сто раз лучше, чем обычно. Так всегда бывает… Это называется «повышенное чувство личной ответственности».

— Оказывается, оно у нас есть, — с удовлетворением отметил Янка.

Однако папа-терапевт, с присущей взрослым людям самоуверенностью, отнес Генкины школьные успехи за счет собственной непогрешимой системы воспитания.

И подарил Генке два билета в цирк на дневное представление.

Генка пригласил Янку, и когда наступил этот день, они пошли.

Чтобы попасть в цирк, ребятам предстояло пройти по главной улице, мимо почты. Погода была солнечная, веселая. Из подъезда почты на улицу выливался шумный человеческий поток. Янка подумал и предложил:

— Давай с автомата позвоним Сергею Петровичу! А то на сердце у меня что-то кошки скребут.

— Ужасно бессовестные кошки, — удивился Генка. — Ведь мы только вчера у него были.

Однако спорить не стал, лишь деловито осведомился, имеется ли у Янки с собой монета, необходимая для осуществления внесенного предложения. Оба добросовестно принялись рыться в карманах, извлекая оттуда на глазах изумленных прохожих самые неожиданные предметы: пуговицы, марки, сломанные перья, кусочки янтаря и даже портрет киноартиста Кадочникова. Наконец Янка нашел пятнадцатикопеечную монету, и друзья, терпеливо дождавшись очереди, втиснулись в маленькую будку телефона-автомата.

Янка как в воду глядел, когда предложил позвонить в музей. К телефону пригласили Сергея Петровича, и он обрадовал:

— Сегодня получил повестку. В двенадцать вызывают к следователю. Говорите скорее, а то я уже опаздываю.

— А мы? Что будет с нами? — грустно пропели в трубку Генка с Янкой.

— А вы завтра утром придете в музей, и я вам все расскажу.

Ну разве после этого можно было спокойно смотреть цирковую программу? В самый напряженный момент, когда под барабанную дробь воздушный акробат готовился совершить мертвую петлю, Янка спросил шепотом:

— Неужели нас следователь не вызовет?

— Должен бы, — неуверенно ответил Генка.

— Что должен?

— Вызвать.

— А почему у тебя такое грустное лицо?

— Так просто… А у тебя?

— И у меня так просто.

Утром друзья примчались в музей раньше Сергея Петровича. Новый сторож их уже знал и поэтому пропустил беспрепятственно. Решили от нечего делать зайти еще раз на выставку рыцарских времен. У входа в знакомый зал, как всегда, стояла строгая Янкина мама.

— Бедные рыцари, — сказала она. — Вам даже в каникулы нет покоя.

Мама уже знала всю историю с Симгаевским сундуком.

— Мы ждем Сергея Петровича, — ответил Янка, — и пока его нет, походим по выставке.

Они вошли в зал, медленно направились вдоль стен, разглядывая выставленные экспонаты, потоптались возле копья Черного принца. Оно висело на своем месте, под защитой железного латника, по- прежнему таинственное и непонятное. Тускло поблескивал знаменитый наконечник. На него как-то даже не хотелось смотреть: уж очень грубый, прозаический финал оказался у всей этой романтической истории с похищением…

Сергей Петрович неслышно подкрался сзади и обнял друзей.

— Потрясающая новость! — радостно сообщил он. Глаза его озорно блестели за очками.

— Симгай оказался шпионом? — быстро предположил Генка.

— Нет, Симгай оказался незначительным, мелким человечком, воришкой, который хотел присвоить чужие вещи… Его, наверно, даже скоро выпустят… Дело в другом!

— В чем же? — не унимался Генка.

— Дело в том, что… А впрочем, следователь приглашает вас к себе и там вы все узнаете. Я только что от него.

Трудно вообразить, как обрадовались Генка с Янкой.

— Что я тебе говорил! — кричал Генка.

— А я тебе что говорил! — в тон ему вопил Янка.

Можно было подумать, что следователь просто дрожит от нетерпения, не ест, не пьет, ожидая столь важных свидетелей.

А что? И правда! Следователь встретил друзей очень радушно. Весело улыбнулся, когда они вместе с Сергеем Петровичем появились в кабинете, пододвинул им два стула, себе взял третий и сел рядом. Сергею Петровичу пришлось занять хозяйское место. Получилось очень забавно — как будто следователь, Генка и Янка пришли к Сергею Петровичу на допрос.

Следователя звали Август Иванович. Он сам сообщил об этом ребятам, после того как узнал их имена. У него было болезненное, землистое лицо, светлые, мягкие, как у ребенка, волосы и веселые мальчишеские глаза. На письменном столе, рядом с деловыми бумагами, Август Иванович держал бутылочку с аптекарским ярлычком. Возле нее лежала ложечка. Время от времени следователь наливал ложечку лекарства, пил и каждый раз морщился.

Янка, который болел очень редко и терпеть не мог лекарств, спросил, зачем пить эту горечь. Август Иванович молча погладил Янку по голове и улыбнулся. А Сергей Петрович сказал:

— Август Иванович недавно вышел из больницы. Его на оперативной работе бандиты ранили в живот.

Друзья очень живо заинтересовались обстоятельствами этого дела. Генка захотел немедленно узнать, в