небольшими треугольничками, приложила ко лбу, обернула голову и завязала на затылке. Потом взяла кольца, повесила у правого и левого виска, взглянула на себя еще раз.

– Здорово! – восхищенно воскликнула Милана. – Откуда они у тебя?

– Смертные поднесли.

– Слушай, а возьми меня с собой? Я тоже хочу!

– Так рядом они совсем, – довольно улыбнулась хранительница. – Два перехода всего.

– Да, – тяжело вздохнув, отмахнулась девушка. – Номария все равно отберет. Спрячь лучше, коли сохранить хочешь.

– Посмотрим, – холодно ответила Вилия. – Посмотрим.

К главе Клана хранительница явилась утром. Отдохнув в мягкой постели, она чувствовала себя сильной и бодрой, как никогда. Тяжелые подвески приятно холодили виски, а вот непокрытой голове в прохладном храмовом зале было непривычно тепло.

– Ты ли это, дитя мое? – увидев ее, номария от удивления даже привстала. – Что с твоей головой? Похоже, ты не брилась больше двух десятков дней! И что это за кольца?

– Так выглядят женщины в городе осевших у южного озера смертных, номария, – поклонилась Вилия. – Я не хочу сильно от них отличаться. Мне кажется, тайну Клана будет намного легче скрыть, если мы сможем затеряться среди смертных, а не прятаться от них.

– Разве смертных так много, что среди них может затеряться почти тысяча хранительниц? – удивленно приподняла брови глава Клана.

– Их становится все больше, номария, – склонила голову девушка. – Они расселяются, обживают все новые земли. Вот уже всего в двух днях пути от усыпальницы вырос большой город. Пройдет век, может два – и люди окажутся вокруг нас, и их будет много. Трудно сохранить тайну большого храма и древнего рода, прячась среди новых селений. Проще притвориться местными жительницами и самим показать святилище, не раскрывая его истинной сути.

– Ты смотришь слишком далеко вперед, Вилия, – вздохнула старуха. – Пока еще нам нет сильной нужды прятаться. Достаточно отвести от себя глаза редким путникам и убедить окрестных смертных нести дары нам, а не своим безмозглым шаманам. Тебе удалось поразить новых обитателей наших владений?

– Они сами начали молиться местным богам, номария, – кивнула девушка, – и поклоняются священному дубу ыгров. Но я убедила смертных в том, что мы духи леса, здешние берегини, и с нами нужно поддерживать хорошие отношения.

Хранительница положила перед женщиной привезенный из Словенска подарок. Номария взяла в руки один из ножей, обнажила, осмотрела клинок, попробовала его остроту, попыталась согнуть и восхищенно поцокала языком:

– Похоже, смертные утратили еще не всю мудрость Великого. Может быть, в твоих словах есть доля истины, дитя мое. Жить среди тех, кто способен хоть как-то подражать нашим предкам, будет намного легче, нежели отгородившись от них дикими чащобами и быстрыми реками.

Глава Клана развернула одну из рубах, пригладила ладонью ткань, чуть помяла ее в руках, потом решительно скинула с себя кожаное одеяние и облачилась в дикарскую тунику. Склонила набок голову, прислушиваясь к ощущениям:

– Да, теперь я чувствую себя истинной служительницей Сошедшего с Небес, хранительницей его мудрости.

– Довольно странно, номария, – тихо сказала Вилия, – что храним мудрость Великого мы, а плоды ее принимаем от простых смертных.

– Для блага смертных – знать как можно меньше из мудрости Сошедшего с Небес, – оглаживая полотняную тунику, отрезала глава Клана. – Они кажутся такими милыми только потому, что Мудрый Хентиаменти в последний миг смог вырвать у них смертоносные клыки. Смертным остались крохи древних знаний, и это приносит им счастье. Но больше им знать не нужно, дитя мое. Смысл существования нашего Клана в том, чтобы сохранить Нефелима, его покой. Чтобы в назначенный час он проснулся, поднялся к свету и вернул людям знание, силу, всемогущество – но проследил за тем, чтобы сила и всемогущество пошли им на благо, а не во вред. А до того часа мы не должны вмешиваться в жизнь внешнего мира, принимая его таким, каков он есть. Коли людишки умеют прясть лен и ткать одежду – это хорошо, и нам не грех воспользоваться их мастерством. Но учить их чему-то новому ни к чему. Только Великий способен решить, какое знание принесет им добро, а какое – зло, что можно рассказать всем, а что – только избранным. Ты понимаешь меня?

– Да, номария, – покорно склонила голову девушка.

– Среди смертных и так встречается слишком много тех, кто урвал себе кусок истребленных знаний, – добавила женщина, оглядывая себя и прикидывая, куда повесить нож. – По ближним островам плавает какой-то странный незнакомец, больше похожий на мертвеца. Мория и Житика пока отводят его от усыпальницы. Но ведь он пришел сюда и ищет ее! Хорошо, это случилось не зимой, и он не видит своих следов.

– Может, это кто-то из дикарей ищет своих родичей?

– Нет, Вилия, – уверенно ответила номария, – нет. Беда в том, что этот смертный обладает знанием. Он не нуждается в пище и огне, не беспокоится об отдыхе. Он отгоняет зверей не оружием, а заклинанием. К счастью, он слабее нас. Но один ли он среди недоучек из древних храмов остался на этой земле? Впрочем, не будем о грустном, дитя мое. Скажи, ведешь ли ты счет своим годам, Вилия?

– Я не очень заботилась об этом, номария.

– Зато об этом позаботилась я, дитя мое, – улыбнулась женщина. – Знай же, дитя мое, что ты перешагнула свою двадцать пятую весну. Твой долг девственности перед Великим исполнен! Отныне миссией твоей будет служение Сошедшему с Небес не духом, а деяниями своими. Твоя плоть отныне принадлежит тебе. Хотя, конечно, не только тебе. Ведь каждая из нас должна произвести на свет хотя бы одну девочку, что станет в будущем хранительницей вместо нас, продолжит исполнять высшее из возможных предназначений. Я позабочусь о том, чтобы ты сегодня же познала телесные наслаждения.

– Благодарю, номария, – опять поклонилась Вилия, понимая, что встреча закончена. Однако глава Клана, желая подчеркнуть свое расположение, добавила: – Ты хорошо потрудилась, дитя мое. Теперь можешь идти отдохнуть.

Впрочем, как раз отдохнуть девушке и не удалось. Она перекусила наверху из общего котла вареной рыбой, потом снова спустилась под землю в свою келью, но едва прилегла на постель, как в дверях появился эмир Клана. Молодой, поджарый, с гладко выбритым и намащенным маслом телом, с правильным миловидным лицом и большими щенячьими глазами. Не произнося ни слова, он немедленно принялся осуществлять свое право. Или выполнять свой долг – трудно понять, чего было больше в ласках выбранного женщинами дикаря.

Эмир опустился на колени, начал целовать руку Вилии, одновременно наглаживая ее ногу, медленно двинулся губами к плечу, рукою одновременно задирая подол платья. Девушка ждала – но ничего особенного пока не чувствовала. Ласки этого мужчины ничем не отличались для нее от прикосновений листвы на колышущейся ветви кустарника или высокой травы. Ну трется что-то по коже – что из этого?

Громко причмокивая губами, эмир начал слюнявить ее лицо, запустив пальцы между ног – и это стало даже неприятно. Хранительница закрыла глаза, вспомнив князя сколотов. Во время последней встречи он не коснулся ее ни разу… Почти ни разу… Но даже одно приближение этого сильного, самоуверенного, свободолюбивого дикаря заставляло ее вспомнить о том, что он – мужчина.

От этого воспоминания по телу прокатилась горячая волна – эмир ощутил ее и принялся воодушевленно задирать на хранительнице тунику, одновременно тиская грудь. Вилия открыла глаза и коротко приказала:

– Пошел вон!

Единственный мужчина Клана замер, удивленно хлопая глазами. Похоже, к такому обращению он не привык.

– Пошел вон! – Девушка подняла руку, положила ладонь ему на лоб и резко напряглась.

Эмир жалобно взвыл, закрутился на месте и кинулся прочь, едва не выломав край двери. Вилия поднялась, извлекла из темного проема стола кожаный мешочек, заглянула внутрь, проверяя содержимое, потом затянула стягивающую горловину жилу.