найти нечто очень простое, запоминающееся с первой попытки, безопасное для смертных и смертельное для магов… Так, чтобы она сама не сообразила, что творит.
Колдун зачесал в затылке, роясь в памяти, и внезапно рассмеялся: а ведь есть! Есть одно маленькое проклятие, которое он придумал сам, еще в самом начале новой судьбы. Он развлекался с ним в корчмах и на постоялых дворах, заставляя жадных купцов или надменных дворян внезапно превращаться в жадных, все поглощающих боровов, вычищающих подряд любые объедки, что оставались на кухне или в амбарах хозяина. Простое заклятье, побуждающее желудок в сотни раз быстрее переваривать все, что только в него попадает. Совершенно все! Тут главное – вовремя знамением отмахнуться, дабы самому под это не попасть.
– Эй, Испанец, – окликнул он мертвеца. – Топай вниз, садись в машину и жди меня. Стой! Дай глаза отведу, чтобы прохожие не пугались… Вот, теперь ступай.
Пустынник взялся за телефон: код города, номер справочной:
– Дайте, пожалуйста, номер приемной начальника строительного отдела администрации города. Спасибо. – Колдун повесил трубку, потом снял ее снова, набрал тот же код, затем номер приемной: – Девушка? Примите, пожалуйста, срочную телефонограмму. Вы записываете? «Решение подключения водной магистрали к поселку Акарохни Орхальегь принято» Подпись: Саламатин. Записали? Повторите, пожалуйста…
Рука на этом конце провода выполнила торопливое знаменье, а на том – выдвинула ящик стола, доставая верхнюю из копившихся неделями плиток шоколада.
– Повторите, пожалуйста, – попросил звонивший.
– «Решение подключения водной магистрали к поселку Акарохни Орха Льег принято»… – Татьяне так сильно захотелось кушать, что она, не дожидаясь конца разговора, содрала бумагу с плитки, отломила кусочек и кинула его в рот.
– Нет-нет, девушка, – испугались в телефоне. – В слове «Акарохни» ударение на второй гласной, а дальше будет не два, а одно слова. И последняя буква – мягкая. «Егь». Понимаете, у нас тут три поселка с очень похожими, созвучными названиями, и мне бы очень не хотелось, чтобы по моему разрешению воду подключили кому-то другому. Я надеюсь, вы сами прочитаете эту телефонограмму Аркадию Давыдовичу? Повторите еще раз, очень вас прошу. Я в долгу не останусь, честное слово. По бутылке шампанского за каждое слово.
Тане, запихавшей в рот всю шоколадку, сейчас было не до шампанского – больше всего ей хотелось добежать до столовой и нормально пообедать. Такого жуткого голода она не испытывала еще никогда в жизни. Но секретарша, верная своему долгу, проглотила шоколад и послушно повторила:
– «Решение подключения водной магистрали к поселку Акарохни Орхальегь принято. Подпись: Саламатин».
– Вот теперь все правильно, – обрадовался мужчина в телефоне. – Шампанское за мной. Большое спасибо.
– Пожалуйста, – бросила трубку Татьяна, выгребла из ящика еще две шоколадки, очистила, наложила одну на другую и, откусывая большие куски, быстро съела. – Нет, сейчас прочитаю шефу телефонограмму – и в столовую. А то так и загнуться недолго.
Она поднялась со своего места и, прихватив блокнотик, открыла внешнюю дверь кабинета, постучала во внутреннюю.
– Что, Танечка? – поднял голову начальник.
– Поступила телефонограмма, – секретарша поднесла блокнот к глазам: – Решение подключения водной магистрали к поселку Акарохни Орхальегь…
Слова достигли ушей многовекового колдуна, ничего не сообщили его разуму, но почти мгновенно взломали подсознание, корежа давно устоявшуюся работу организма и заставляя насмерть высохший желудок наполниться кровью и выплеснуть из себя едкий, быстро разъедающий все вокруг желудочный сок. Но если у секретарши внутри еще имелись остатки завтрака, которые приняли на себя первый удар, если она успела несколько раз подбросить в кислотный очаг кусочки сладкой плитки, то у Готика внутри уже больше шестисот лет не имелось ни-че-го. И желудочный сок начал разъедать то, что было: внутренности.
– А-а-а… – захрипел колдун от внезапной резкой боли внутри, чуть привстал и тут же, повинуясь обычному животному инстинкту, сложился пополам. – А-а-а… – Волна давно позабытой, присущей только смертным, боли захлестнула сознание, мешая понять, что происходит, быстро найти спасительный защитный наговор. – А-а-а… – Он прижал руки к животу, тут же отдернул, ощутив новую волну боли, поднес к глазам и увидел, как разъедаемая кислотой плоть лохмотьями отваливается с костей.
– И-а-а-а-а-а!!! – поднеся скрюченные пальцы ко рту, завизжала секретарша.
Аркадий Давыдович вытянул к ней руки, попытался что-то пробормотать, но задохнулся на полуслове и рухнул набок. Его желудок еще продолжал работать, выделяя все новые и новые порции кислоты – но места для души в растекающейся плоти уже не оставалось.
В эти самые минуты за семьсот километров от него Пустынник зевнул и хлопнул ладонью по глазам застывшую перед ним женщину в бигудях.
– …неделю не можешь отвезти сахар на дачу. Ты его даже не купил!
– Марина, у меня была напряженная неделя, – устало опустился обратно в кресло колдун.
– Что, не нашлось десяти минут купить мешок песка и кинуть его в багажник?
– Если это так важно, купила бы сама.
– Что, на горбу тащить?
– Взяла бы такси.
– А до машины волочь?
– Заплатила бы таксисту, он бы кинул в багажник.
– А потом куда?
– Заплатила бы, он бы отвез на дачу, выгрузил и привез тебя назад.
– Отвез, привез. Ты хоть помнишь, что у сарая стена отошла и его нужно ремонтировать?
– У нас куча денег. Найми рабочих, пусть сделают.
– Они сделают! За ними глаз да глаз нужен. А кто следить станет?
– Найми прораба, пусть следит.
– Вот именно! Тот пусть следит, этот пусть делает. Сам палец о палец ударить не желаешь!
– Все, хватит! – вскочил Пустынник и со всей силы жахнул кулаком о дверцу шкафа. – Хватит! Что с тобой, женщина?! Я покупал тебе цветы и носил на руках, я водил тебя в театры, дарил платья и драгоценности, я освободил тебя от работы и посвящал тебе все свободное время. Я добивался для тебя оргазма три раза в день, я водил тебя в рестораны и заказывал на дом готовую еду. Я засыпал тебя деньгами. Я сделал для тебя все! Ответь же мне, женщина: почему ты не хочешь быть счастливой?! Прошло всего девять дней: где твоя радость? Где твое счастье? Где оно?!
– Счастье! – фыркнула Марина. – Тебе хорошо о счастье мечтать на всем готовеньком. А у меня каждый день голова болит: что тебе надеть, чем тебя кормить, белье в машину постирать сунуть, высушить, погладить. То надо, это, как белка в колесе! И ты тут вечно развалишься. Только и мыслей, как меня полапать. Никакой помощи не дождешься. Ты уже столько времени на деньгах сидишь, а до сих пор машину поменять не удосужился! Перед соседями стыдно, на чем в твой театр ездить приходится.
Пустынник кивнул, обвел комнату глазами.
Все, это жилье больше не напоминало родник с чистой, щедро бьющей энергией. Это была черная, глубокая и вонючая яма, способная сама досуха высосать кого угодно. Колдун подбросил вверх пробку от графина, поймал и направился к двери.
– Толя, ты куда? – с неожиданной тревогой окликнула его женщина.
– Я занят, – отрезал маг и захлопнул за собой дверь.
Усевшись во дворе в машину, он открыл оба окна, чтобы избавиться от сладковато-въедливого запаха невидимого посторонним соседа, завел двигатель и, не прогревая его, выкатился на Большую Академическую улицу. Вскоре маг уже вывернул из города на север.
За пределами столицы Пустынник снизил скорость, вглядываясь в указатели, и, заметив табличку «Городская свалка», повернул вслед за «Камазом» с мусорным контейнером вместо кузова.
