— Если бы не ты, провокатор, мы бы говорили о музыке и женщинах.

— Разговоры о музыке и женщинах бесплодны, ибо то и другое непредсказуемо.

— Давно ты к такому выводу пришел, лягушатник?

— Это не я, это мой земляк Мари Франсуа Аруэ, он же Вольтер, сказал.

— Иди, иди, — подключился Нежин, — у нас к тебе вопросик имеется.

— Пусть мне Алексей Иваныч пришлет повестку в прокуратуру. Только я все равно ничего не знаю, ей-Богу!

Отложив книгу, он все же вышел к ним на балкон.

— Не поминай Бога всуе, — сказал Илларионов. — Подумай лучше, куда мог подеваться Чалый.

— Кто-кто? — наморщил лоб Евгений.

— Да с тобой серьезно говорят, Эжен, — достал сигареты Каменев.

— Чалый… Чалый… Нет, не знаю такого. Обратитесь в частное сыскное агентство «Альтернатива». Там за сравнительно небольшую плату вам смогут помочь.

— Вот гад, а? — чиркнул спичкой Каменев.

— Я не гад, а потенциальный пассажир самолета авиакомпании «Эр-Франс», — парировал Евгений. — Ничего не видел, ничего не знаю, ничего никому не скажу.

— А если я тебя прижму как муху к оконной раме? — хитро прищурился Илларионов. — Возьму подписочку о невыезде?

— А разве с мух берут подписки о невыезде?

— Ну, о невылете?

— А на каком основании?

— Найду.

— Да что вы!

— Значит, ты продолжаешь утверждать, что ни к чему не причастен?

— Боже упаси!

— А Петрова с грузом общей стоимостью шесть с половиной миллионов долларов кто задержал?

— Кто такой Петров? Не знаю такого. О грузе впервые слышу, тяжелее авторучки ничего не поднимал. Долларов в глаза не видел, мне зарплату государство Российское в рублях выплачивает. Но если это так, как вы сказали, то поздравляю доблестные правоохранительные органы с очередной победой на криминальном фронте, а вас — с предстоящим повышением по службе,

Нежин засмеялся и похлопал в ладоши.

— Ну что, мужики, — подмигнул Илларионов, — прижмем?

— Прижимай, Алексей Иваныч, — дал добро Каменев. — Уйдет ведь, паразит. Женится в Париже, примет французское подданство, потом его попробуй достань.

Евгений присел на приступок, обхватил колени руками и изобразил на лице предельное внимание. Илларионов вынул из кармана фото Киреевой в целлофановом пакетике.

— Это кто, Женечка? — спросил он притворно вежливо.

— По-моему, это женщина, — рассмотрев фотографию, ответил Евгений.

— Уже хорошо. А что ты можешь о ней сказать?

— Красивая. Это, что, знакомая ваша?

— Ты раньше эту фотографию видел?

— Конечно, нет. А где вы ее взяли?

— В кармане арестованного Петрова, которого ты задержал.

— Кто, я-а?! Да что вы! Какое я имею ко всему этому отношение, Алексей-свет-Иваныч?

— Какое-то имеешь. Потому что вот здесь, на лбу этой красивой женщины, обнаружен дактилоскопический узор большого пальца твоей правой руки.

Евгений почесал в затылке.

— А-а! Да, да, да.

— Ну вот, вспомнил, — облегченно вздохнул Каменев.

— Точно, вспомнил! Это когда какой-то мужик на самосвале проезжал, а у него борт открылся и какая-то тумба выпала. Стал он, значит, ее к кузову подкатывать, и это открытку потерял. Ну, я ее, естественно, поднял и ему вернул. Значит, это была она?

— Штирлиц, — оценил Каменев.

— Это какой такой мужик, Женечка? — наседал Илларионов. — Которого ты под дулом пулемета держал?

— Клевета! Пулемет он меня сам попросил подержать, пока борт закрывал.

— А что ты на станции делал?

— Гулял. Я часто там гуляю. Люблю вечерний запах шпал, как сказал поэт.

— А башку тебе кто пробил?

Каменев засмеялся, раскурил погасшую сигарету.

— На этот вопрос я за него отвечу, — сказал. — Он хотел помочь мужику борт закрыть, да не удержал, его и зацепило.

— Точно!..

В гостиной зазвенела посуда. Леля и Ника принялись расставлять тарелки. С кухни вкусно потянуло пельменями; запах перебивал табачный дым и превосходил аромат вечерних шпал.

— Ты хоть знаешь, во что впутался? — спросил Нежин.

— Ни во что я не впутывался. Обманутый супруг попросил меня по старой памяти последить за его супругой. Практика, распространенная во всем мире.

— Кто этот Севостьянов?

— Он не назвался.

— Ты последил?

— Последил.

— И что выследил?

— Ничего. Она вышла из дома, зашла за угол, села в машину и взорвалась.

— Когда?

— В понедельник.

— А накануне?

— Накануне ходила в кино. Смотрела очень художественный фильм «Телохранитель» киностудии имени Довженко.

— Какого Довженко? — поинтересовался Каменев. — Который алкашей лечит?

— Судя по фильму, да.

— И все?

— И все. Ни с кем не встречалась. Ходила по магазинам. Присматривала себе место на кладбище. Что еще-то?

— А в Зарайск она, случайно, не ездила?

— Что еще за Зарайск такой? Впервые слышу.

— Молодец, — похлопал его по плечу Каменев. — Хорошо держится француз, а?

— Пименов тоже хорошо держится, — сказал Илларионов. — Возмущению нет предела. Обещал разогнать охрану, которая за его спиной творила безобразия. Уволить Севостьянова, который отвечал за экспорт хайпалона.

— С чем его едят-то хоть, хайпалон этот? — искренне поинтересовался Евгений.

— Полиэтилен хлорсульфированный, попросту — сульфохлорированный, — блеснул эрудицией Илларионов. — Применяется при производстве красок и клеев. Туда — хайпалон, оттуда — краски. Читай: туда — золото-бриллианты, оттуда — валюту.

— Валюту они оттуда не возили, — втянулся в разговор Нежин. — Оставляли на зарубежных счетах. Считай, Женя, что ты надыбал спецканал экспортировки партийных денег, который отдел внешней разведки собирался использовать для оказания помощи левым рабочим движениям. На самом деле — террористическим организациям. «Красным бригадам» — в Италии, «Роте армее фракцион» — в Германии. Канал этот оставался до сих пор незасвеченным, хотя партнер «Альтернативы» — крупнейшая в мире