Фелисити (негодующе). Я не хнычу!…

Стэн. Как только вам покажется, что вы узнали что-то новое, – звоните мне. И не думайте, пожалуйста, что вы все можете сделать сами, – десять против одного, что без меня вы не справитесь…

Фелисити. Откуда вы это знаете?

Стэн. Он и сам так считает, верно? Беда в том, что вы ревнуете…

Фелисити. Ну, знаете ли, хватит!

Стэн. Что может сделать какой-то Стэн? Какой-то простой парень…

Фелисити. Вы правы… (Идет к двери.)

Стэн. Вы не доели ваш бутерброд… мой бутерброд…

Фелисити (надменно). Спокойной ночи! (С силой хлопает дверью)

Повторяется прежняя сцена репортеров у телефонов: «Мистер Саймон Кендл при смерти, в Скруп прибыл сэр Джеффри Брок…», «Брок дал заключение о состоянии здоровья Кендла…», «Брок утверждает, что состояние серьезное, но не безнадежное…», «Сын, дочь и двое внуков Кендла остановились в „Рейлвэй армз“…».

Диктор… На четыре пенса в час, начиная со следующего месяца… Врачи запретили перевозить художника Саймона Кендла из Скрупа, где он лежит в гостинице в тяжелом состоянии. Мистеру Кендлу – восемьдесят два года… Мы передавали последние известия.

Комната Кендла. Полумрак. Кендл мечется во сне, просыпается. Подходит Джудит.

Джудит (очень спокойно). Что, мистер Кендл? Кендл (ему трудно говорить). Горло пересохло – пить…

Джудит дает ему напиться, поддерживая чашку.

Мне снилось, что я снова мальчик… Знаете, я ведь родился милях в пятидесяти отсюда. Маленькое местечко под названием Лонгстоун-Бридж… отец мой был каменотесом… мои дети и внуки не любят об этом вспоминать… Мы, англичане, всегда были снобами…

Джудит (спокойно, но уверенно). По-моему, мы стали хуже – когда я вернулась из Гонконга, я была потрясена…

Кендл. Несомненно. У меня есть старый друг, он до сих пор живет в Лонгстоун-Бридж, – Рубен Холмс, он пишет акварелью, это наш лучший пейзажист со времен Котмэна. Он живет в том же доме, где родился, ни разу не заработал больше нескольких фунтов в неделю – зачем ему? Простой, счастливый человек. Я пережил трех жен, у меня были любовницы всех цветов кожи – от бело-розового до сепии, я заработал и растратил несколько состояний, мои картины висят в любой хорошей галерее мира, у меня полный сундук медалей, наград, премий, дипломов и почетных званий, я чертовски важная персона, но я ни разу не испытал и половины того удовлетворения, какое получил от жизни Рубен Холмс. Пока я делал всякие глупости, он жил счастливой жизнью. Должно быть, он самый старый из всех моих друзей, оставшихся в живых… (Вспоминает; с энтузиазмом) Ну да, конечно! Я старый дурень! У вас есть карандаш, не правда ли? Записывайте: «Два ящика с картинами и рисунками отправлены Рубену Холмсу в Лонгстоун-Бридж». Я вез их к нему, потому что хотел у него остановиться на день или два и сказать ему, что с ними надо сделать. А сам сел не в тот поезд. Как все это просто. Вы записали про эти два ящика? Молодчина! Положите сюда. (Показывает на столик возле кровати.)

Джудит кладет туда листок. Он улыбается и хмыкает от удовольствия.

Джудит (печально глядя на него). Мистер Кендл, вы не читаете газет?

Кендл. Нет, не читаю. Вот уже год или два. Глупая болтовня! Никогда не интересовался газетами.

Джудит. И я тоже. Но месяца три назад там что-то писали о Рубене Холмсе, акварелисте из Лонгстоун- Бриджа.

Кендл (удивленно). Как не похоже на Рубена…

Джудит (очень мягко). Мистер Кендл, это было сообщение о его кончине.

Он смотрит на нее скорее ошеломленный и растерянный, чем несчастный.

Из темноты возникает маленькая гостиная. День. Льет дождь Сэр Эдмунд работает. Фелисити ходит по комнате. По-видимому, она чем-то очень обеспокоена.

Сэр Эдмунд (взглянув на нее, раздраженно). Фелисити, ты сядь почитай что- нибудь или пойди немного погуляй.

Фелисити. Здесь нет ни одной стоящей книги. А гулять – как я пойду? Идти некуда, и дождь не прекращается. Гермиона и Кеннет правильно сделали – сразу же после завтрака забрались в постели. Но я не буду тебе мешать… (Уходит.)

Фелисити входит в бар, где Томми и Бистон занимаются уборкой.

Фелисити. Хэлло!

Томми (подходит к ней, улыбается). Доброе утро мисс. (Конфиденциально) Как вы вчера договорились соСтэном?

Фелисити (холодно). Никак.

Томми. Стэн – парень не промах. Себе на ногу топора не уронит.

Фелисити. Терпеть не могу ничего топорного. (Предано, Бистону) Вам не жаль, что репортеров на время отослали отсюда?