– Уверен, у вас в запасе есть вальс. Меня убивает ваша жестокость, ваше величество, – взмолился он.

– А меня ваша самонадеянность, – парировала она. – Контрданс или, ничего, Чарльз.

Он скривился, но вынужден был покориться.

Вечер прошел почти как в сказке. Анонимность придавала ему еще больше волнующей таинственности, развеяв обычную светскую тоску. Где-то в темных уголках залы не смолкая звенел задорный смех, и даже самые чопорные молодые люди искренне наслаждались праздником.

Эмплай кружил Мелиссу в захватывающем ритме рила[1] отбросив робость и по возможности поддерживая беседу. Он прекрасно выглядел в костюме Генриха VIII и много шутил по поводу дородного сложения своего короля. Джордж получил право вальсировать с ней, и от его близости Мелисса испытывала странное покалывание по всему телу. Он был одет, как Лакинвар, и, глядя ему в глаза, девушка гадала, решится ли он произнести те самые заветные слова. От этой мысли у нее перехватило дыхание. Кажется, она наконец-то в него влюбилась. Все-таки Джордж этого заслуживает как никто другой.

Ужин прошел в обстановке всеобщего веселья. Гвоздем программы стал лорд Хизртон, передразнивший неудачливого мистера Баулиса. Этот джентльмен, желая произвести благоприятное впечатление на одну юную леди, нанял лошадь, которая оказалась для него слишком горячей и в разгар светского раута сбросила незадачливого наездника прямо в Серпентин.

Вспомнив о том, что по правилам маскарада в конце вечера все маски должны быть сорваны, Мелисса заметно погрустнела. Ведь разоблачение ожидало ее в любой момент. Прежде чем кто-нибудь уличит ее во лжи, ей следовало бы самой раскрыть свой обман, но она совершенно не представляла, как это сделать, не причинив себе вреда. Длинный список ее прегрешений пополнился еще несколькими случаями вранья, как высказанного вслух, так и мысленного. И не только ей самой, но и Чарльзу может навредить ее неправильное поведение в недавнем прошлом. Неважно, заслуживал он порицания или нет, но ей не хотелось брать на себя ответственность и раскрывать его недостойное поведение.

– Прогуляемся немного? – предложил Джордж после перерыва, когда, вернувшись в бальный зал, они увидели, что музыканты еще не готовы продолжить свою игру.

– Пожалуй, – согласилась Мелисса, так как в комнате было нестерпимо душно. Она надеялась, что, выйдя на террасу, отвлечется от этих тревожных мыслей.

Молодые люди подошли к перилам, но затем Джордж незаметно увлек ее в сад, чтобы они могли побыть там наедине. И хотя Чарльз назвал Джорджа скучным, Мелисса все же была убеждена в обратном. Разумеется, с дядюшкой Говардом ему не сравниться, но, с другой стороны, Джордж никогда не удерживает ее руку в своей слишком долго и не пытается сорвать с ее губ поцелуй, как поступил бы на его месте любой влюбленный человек. Все же Мелисса хотела бы, чтобы ее муж был менее сдержанным. Однако через минуту она поняла, что недооценивала его. Улыбающийся Джордж, глядя ей прямо в глаза, провел девушку вдоль террасы и, повернув в густые заросли сада, решительно притянул к себе.

– Как вы красивы сегодня, дорогая, – неожиданно прошептал он. В следующую секунду она почувствовала, как его мягкие губы ласкают ее собственные. Подчинившись его внезапному порыву, Мелисса ответила на его поцелуй и, обняв Джорджа, нежно ласкала руками его шею, в то время как он прижимал ее к себе все ближе и ближе. Губы Мелиссы дрожали, она вся трепетала от его поцелуев, но они никак не могли заставить девушку потерять над собой контроль. Внезапно с террасы донеслись голоса, и влюбленные поспешно отскочили друг от друга.

– Нам пора возвращаться, – вздохнул Джордж, с неохотой отпуская руку Мелиссы.

– Да, – только и смогла выговорить девушка, будучи не в состоянии думать о чем-либо другом.

Чарльз, вынужденный находиться подле леди Каслтон, метался, как зверь в клетке. За его натянутой улыбкой скрывался неистовый гнев, в любую минуту готовый выплеснуться наружу.

– Что вы себе позволяете? Разгуливаете по саду одна, без компаньонки! – вне себя от злости прошипел Чарльз, затащив Мелиссу в одну из заросших плющом беседок, которые окружали освещенную террасу.

– Да как вы смеете?! – взорвалась Мелисса. – Джордж – настоящий джентльмен! У него и в мыслях не было обидеть меня.

Чарльз взбесился. Стиснув ее за локоть, он выскочил на улицу и потащил Мелиссу в сад.

– Где ваше чувство собственного достоинства, кузина? – грубо осведомился Чарльз.

– А где ваше? – ответила она, с ненавистью глядя ему в глаза. – Только что вы совершили точно такую же подлость.

– Вы хотите сделать так, чтобы он вас скомпрометировал и заработал репутацию недостойного человека? – продолжал Чарльз, отказываясь признать свою несправедливость и неуместность своих обвинений. Рафтон так явно собирался сделать ей предложение, что у Чарльза не осталось никаких сомнений в том, что помолвка не заставит себя ждать.

– Вы, кажется, недооцениваете ни меня, ни наше общество, сэр. Да будет вам известно, нет ничего предосудительного в том, что девушка гуляет по террасе с мужчиной, заслуживающим доверия. Но вы, человек с темным прошлым, видимо, судите остальных по себе. Мне до сих пор непонятно, как леди Ворбартон могла включить вас в список приглашенных.

– Ведьма! – прошептал Чарльз побелевшими губами. – Когда повсюду такие женщины, как вы, неудивительно, что крепкие браки распадаются один за другим.

– Ну да! У вас ведь в этих делах богатый опыт, – парировала она, не обращая внимания на то, что переходит все границы. – Сколько чужих жен вы уже соблазнили?

– Мы обсуждаем ваше поведение, а не мое, Мелисса, – прорычал он, хватая ее за плечи. – Порядочные леди не исчезают неизвестно куда с посторонними мужчинами, если они, конечно, не хотят, чтобы о них вскоре поползли слухи.

– Глупости! И вы знаете это не хуже меня. Как вы смеете читать мне мораль, в то время как сами не соблюдаете никаких правил приличия?

– Я не потерплю, чтобы какой-то капризный ребенок задел честь моей семьи!