подсунул ему неверную карту...
— Но ведь вы говорили, будто этот его компаньон — Бутлер, кажется? — нашел клад по карте, которая ему досталась после смерти Иеремии? — услышали мы размеренный голос Аркадия Платоновича и переглянулись: неужели и наш капитан тоже увлекся рассказом Волошина?!
— Есть мнение, что карта была все-таки фальшивой, а Бутлер с Касселем наткнулись по счастливой случайности на какой-то другой клад, — пояснил Сергей Сергеевич. — Так что история сокровищ Кито запуталась уже совершенно. Известно лишь, что никто пока не мог похвастать, будто добрался до главного клада, хотя пробовало счастья немало искателей и многие сложили здесь головы, приумножив зловещую славу острова «Не дай бог!».
— Далеко мы пройдем от него? — спросил я.
— В шести милях, я же говорил, — ответил капитан.
— Далеко. Жалко, ничего не увидишь даже в бинокль, — огорчился механик.
— А если подойти поближе?
Эта мысль всем понравилась, и мы начали упрашивать капитана:
— Аркадий Платонович, давайте подойдем поближе!
— В самом деле, что вам стоит чуть-чуть изменить курс.
— Товарищ капитан!
Похоже, романтическая история, рассказанная Волошиным, всех захватила.
— Да зачем вам это нужно? — недоумевал капитан. — Ничего там нет интересного, голые скалы. И подойдем мы к нему уже в сумерках, темно будет, ничего не увидишь.
— Ну все-таки! — наседали мы.
— Такой остров! И ведь никогда больше наверняка не будет шансов попасть сюда...
— Хоть несколько снимочков сделаем!
Аркадий Платонович только успевал поворачивать то в одну сторону, то в другую мощную, багровую шею, туго стянутую воротничком. Со своим круглым добродушным лицом и высоко приподнятыми белесыми бровями, придававшими ему удивленное выражение, он сейчас забавно напоминал филина, пытающегося отбиться от напавшей на него среди бела дня стаи крикливых ворон. Я посочувствовал капитану, но тоже не преминул атаковать его:
— И для печати эти снимки будут очень интересны, Аркадий Платонович. Ведь уникальные! Вы подумайте: ни один советский корреспондент еще на острове не бывал.
Мой расчет был точен: к прессе Аркадий Платонович относится с каким-то пугливым уважением (я подозреваю, что какой-нибудь журналист однажды причинил ему немало хлопот...)
— Но ведь вы же не будете высаживаться! — попробовал отбиться капитан, но тут же безнадежно махнул рукой, вытер белоснежным платком взмокший затылок, позвонил на мостик и приказал вахтенному штурману изменить курс так, чтобы пройти поближе к острову Абсит.
— В пределах безопасности, прикиньте там по карте. И в лоцию загляните! — добавил он.
Вахтенный, видимо, довольно живо выразил недоумение, потому что капитан, побагровев, оборвал его: — Выполняйте! — и сердито бросил трубку.
По крайней мере за час до подхода к острову все уже высыпали на палубу с фотоаппаратами — не только научные сотрудники, слышавшие рассказ Волошина, но и немало матросов: предания о пиратских кладах уже пошли гулять по кораблю.
Не было видно только Сергея Сергеевича.
«Может, он все это просто сочинил? — подумалось мне. — От Волошина всего можно ожидать. Что-то этот остров Абсит долго не показывается. Может, он вовсе не существует?»
Потом уже я узнал, что скалистые берега острова, отвесно вздымающиеся без малого на двести метров, почти всегда окутаны дождевыми облаками. Этот серый саван сливается с морем, скрывает скалы, и они выступают зловещим призраком из серой мглы лишь в последний момент, когда подплывешь совсем близко.
Как опытный режиссер, Волошин появился на палубе как раз в тот момент, когда на баке кто-то самый глазастый крикнул:
— Вот он, остров! Земля-а-а!
Ветер разметывал клочья тумана, открывая берега, ощетинившиеся лесом. Вершины скал воткнулись в облака. Какое дикое, нелюдимое место! Хотя наступал вечер, на палубе было тепло и душно, как в парилке, но при виде этих угрюмых скал я невольно зябко передернул плечами. От них так и тянуло промозглым могильным холодом... Или это просто наваждение от пиратских историй Волошина?
— Смотрите, крест! — воскликнул кто-то.
— Где? Где?
В самом деле, на вершине прибрежной скалы, почти цепляясь за низко нависшие облака, торчал черный крест. Наверное, он был огромен, если мы увидели его издалека.
Вокруг наперебой щелкали затворы фотоаппаратов, но вряд ли из этих снимков будет толк. Слишком далеко. Опасно приближаться к этим мрачным скалам.
А тут еще стало стремительно темнеть, как и предупреждал капитан. В тропиках ведь сумерек практически нет. Просто солнце вдруг начинает словно валиться в море, а навстречу ему так же стремительно вылезает месяц. В этих краях он больше похож не на серп, как мы привыкли, а скорее на ухват, торчащий рогами кверху. И вот уже солнца как не бывало: над ночным притихшим морем сверкают яркие звезды, и далеко, до самого горизонта тянется золотистая лунная дорожка. Моряки издавна любовно прозвали ее «дорогой к счастью».
Остров с пиратскими кладами быстро таял в темноте, навсегда скрываясь из наших глаз. Вот уже стала чуть заметна у подножия закутанных в облака скал светлая полоска песчаного пляжа...
— Что это за крест, Сергей Сергеевич? — окружили мы Волошина.
— Точно неизвестно. Кажется, его поставила еще в восемнадцатом веке отважная «леди удачи» Мэри Бластер в память своего дружка Александра Скотта, прозванного Бичом Божьим.
И вдруг мы притихли и начали переглядываться. Нет, мне не показалось. Не я один, а все столпившиеся на палубе услышали крик!
Снова и снова с тоской и призывной мольбой звучал он над сумрачным морем. А потом вдруг там что- то вспыхнуло, запылало. Над скалами заметался тревожный огонек.
Кто-то размахивал факелом, подавая нам сигналы.
Это был, несомненно, зов о помощи!
Застопорили машину и зажгли прожекторы, пытаясь их лучами отогнать сгустившуюся тьму. В свете прожекторов все выглядело нереально: полосы тумана, тянущиеся над водой; оскаленные клыки скал; черная фигурка, приплясывающая на песке возле самой воды, исступленно размахивая руками, — а позади нее так же скачет и кривляется черная огромная тень.
— Кто это? — глуповато спросил я у Волошина.
Он пожал плечами:
— Не знаю. Какой-нибудь новый Робинзон. Или вы думаете, будто его я тоже выдумал?
Спустили шлюпку. Матросы, дружно налегая на весла, так и взлетавшие над водой, быстро погнали ее к берегу. А мы провожали их глазами.
Вот шлюпка развернулась... Осторожно, по всем правилам, подошли кормой к берегу.
Крепкие матросские руки подхватили бросившуюся навстречу через пенную полосу прибоя черную фигурку... И вот они уже плывут обратно!
Но тут прожектор погасили, чтобы не слепить рулевого на шлюпке, и она пропала в темноте, показавшейся еще более непроницаемой, чем прежде.
Наконец стал слышен мерный плеск весел. Он приближался. Шлюпка влетела в полосу света, струящуюся на воду с палубы и из иллюминаторов.
С трудом я протолкался поближе к борту и увидел в шлюпке среди матросов какого-то странного человека, все время встревоженно вертевшего всклокоченной головой. Исхудавшее лицо обросло неряшливой, клочковатой бородой, грязная куртка порвана, ноги босые.
Кто он? Потерпевший кораблекрушение? И как мы по счастливой случайности обнаружили его? Совсем
