Помолчали. Конечно, физиономистика — наука темная, но эта небольшая, слишком верткая голова, хитрые, глубоко посаженные глаза и губы — тонкие, длинные…

Левин закурил, сказал быстро, в одну фразу:

— Осмотр эксперта окончен, мнение составлено, перейдем к делу, чем обязан?

— Пришел к вам за советом.

Ответ, кажется, смутил эксперта. Он поерзал в кресле, загасил папиросу, зажег другую. Может, он ожидал, что новый следователь будет нападать на его заключение, и приготовился к отпору?…

— Пожалуйста, — сказал он наконец. — С удовольствием… А в чём, собственно, вопрос?

Валерий объяснил. Таирова упорно отрицает свою вину. В конце концов и у него появились сомнения. Он понимает, что это несерьезно, что сомнения — дело сугубо личное. Именно потому он не пошел к прокурору, решил сначала посоветоваться с опытным человеком.

— Опытный… первый раз в глаза видит… — пробурчал Левин и улыбнулся. Неожиданно оказалось, что улыбка у него мягкая, а морщины у губ — усталые и добрые.

Хозяин заметил взгляд Валерия. Он поправил галстук, нахмурился. Сказал сурово:

— У нас нет оснований не верить Таировой, однако она может искренне заблуждаться. Вы же прекрасно знаете, какие выкрутасы проделывает иной раз память.

— Может быть, какие-то другие причины?

— Какие же? — холодно спросил эксперт. — Вы, товарищ Крымов, конечно, понимаете, что, прежде чем писать заключение, я вместе с заводскими инженерами облазил установку. Так что посторонние влияния исключаются. Могу вас заверить, что из числа известных причин ошибка, названная в заключение, единственно возможная.

— А если там в установке произошло нечто науке неизвестное?

— Ох, и спешите вы, молодые, с выводами! «Неизвестное науке» — это же очень серьезно! Не надо, дорогой Валерий Петрович, бросаться такими словами…

— Хорошо, не буду, — улыбнулся Валерий. — Подскажите, что делать. Не верить?

— Нет, этого я вам никогда не скажу. Обязательно надо верить. Теперь о деле. Если вопрос стоит категорически: не верить человеку или сомневаться… — Эммануил Семенович сделал паузу и вдруг закончил весело: — Я, например, предпочитаю сомневаться.

— В науке? — быстро спросил Валерий.

Левин рассмеялся.

— Вы меня на слове не ловите. Скажем точнее, а заодно и осторожнее: в полноте сведений, которыми наука располагает в данной области и на данном этапе своего развития. Вам ясно?

— Ясно, — серьезно сказал Валерий.

— Итак, предположим, неизвестное — икс. Где его искать: в установке, в химизме реакции? Не думаю, тут всё исследовано. Остается сырьё, нефть. Конечно, глубокая переработка нефти насчитывает десятки лет. За это время испытывалось сырье из тысяч скважин. Но скважины уходят всё глубже, и нет гарантии, что мы не столкнемся с новым явлением в случае номер «икс».

— Понимаю.

— Боюсь, что не вполне. Вероятность появления «икса» ничтожно мала. Работа предстоит огромная, а шансы на успех близки к нулю. Впрочем, в науке это обычно, дорогой товарищ Крымов.

— Меня интересует не наука, а справедливость. — Валерий покраснел: слишком громкое слово. Он поправился: — Я хочу знать правду.

— Понимаю. Теперь вопрос практический: где и как искать этот таинственный «икс»?

Левин протянул блокнот, вынул из подставки карандаш. В нижнем углу листа возник силуэт вышки. От неё потянулись линии к ступенчатым башенкам и дальше, к домикам резервуаров. Линии раздвигались, уходили и сходились вновь, постепенно сдвигаясь вниз и вправо — к миниатюрным колоннам нефтеперерабатывающего завода.

— Начало здесь, — острие карандаша уперлось в вышку. — Отсюда нефть поступает на сборный пункт, который обслуживает группу скважин или промысел в целом. Затем резервуарный парк промыслового управления и петековские резервуары.

— Простите?

— ПТК — производственно-товарная контора. Сюда сходится нефть всех районов. В нашем случае — объединения. Следующий этап: резервуары товарно-сырьевой базы завода. Наконец установка.

— Благодарю. Но я не совсем понимаю, почему не предотвратили взрыв. Разве состав нефти нигде не проверяется?

— Наоборот, проверяется везде. Но анализы стандартные: удельный вес, процент воды, механические примеси. Поисками «икса» никто не занимается. Вам надо начинать не со скважин — их тысячи, а в обратном порядке — с заводских резервуаров. Потом резервуары ПТК и так далее. — Он долго смотрел на Валерия, сказал почему-то грустно: — Молодые люди часто легко загораются и легко гаснут. М-да… Мне будет очень жаль, если такое случится и с вами.

На базе его встретили сдержанно. Видимо, решили, что он ревизор.

Он взял документы. Сидел часами, читая все эти разрешения на откачку, журналы анализов, справки, накладные. Он начал издалека: за три месяца до взрыва. Хотел привыкнуть, войти в будничный ритм этих бумаг, чтобы резче ощутить отклонение.

Конец февраля. Март. Апрель. Начался май. Приближалось семнадцатое — день взрыва. Валерий двигался всё медленнее. Верил: в документах за этот день удастся найти что-то особенное, необычное. Но справки, записи в журналах были похожи, как близнецы. В колонках цифр, в перечислении сортов нефти не оставалось места для чуда.

Наконец, документы за семнадцатое мая. Кончил май, начал июнь. Теперь он не читал, просматривал, небрежно бросая страницы. Ничего! Ни малейшего следа.

Когда становилось совсем уж тошно, он выходил и скучными глазами смотрел на резервуары. Ему показали резервуар, связанный с той установкой. Он был до зевоты похож на все остальные…

Однажды он увидел Таирову. Она стояла у диспетчерской и смеялась, объясняя что-то девушке в сером халате. Ему стало вдруг ужасно горько. Он переживает за неё, листает скучнейшие бумаги, а она уже забыла. И снова забудет — через неделю после суда.

— Что с тобой, Назима? — это кричит другая, в сером халате.

Он смотрел в сторону, мимо неё. Но боковым зрением он успел заметить открытые, очень бледные губы и плечо — неестественно высокое, будто она хотела спрятать голову.

«Её настроение тебя не касается», — уверил он себя. И в тот же день поехал в ПТК. Здесь резервуаров было ещё больше. Документы другие, но в общем похожие. Он полистал бумаги за май и, не дождавшись конца дня, вернулся в прокуратуру.

Тут его осенило: «Женька». Он отыскал в записной книжке Женькин служебный телефон и позвонил.

— Погосян в лаборатории, — сказал неприступный женский голос. — А это откуда?

— Из прокуратуры города! — зло ответил Валерий и с удовольствием почувствовал, что тон сразу стал другим.

Через минуту послышался Женькин голос:

— Слушаю вас.

— Во-первых, не вас, а тебя. Это Валерий. Во-вторых, звоню по делу. Нужно произвести анализ нефти.

— Фу… — Женька явно проглотил черта. — Какой анализ: количественный, качественный? На что?

— Пожалуйста, не глуши меня терминами. Анализ, по-моему, качественный. На что — пока не знаю. На что-нибудь такое… необыкновенное.

Трубка нахально расхохоталась.

— Поздравляю прокуратуру с новой классификацией элементов: обыкновенные и необыкновенные. А что такое?

— Не по телефону. Честное слово, нужно.