точно предчувствовало, что не быть добру. Он хотел было ускользнуть, но тот уже увидал.
В этот вечер все дамские приготовл<ения>, все вкусы, тонкие уменья одеваться, всё встряхнуто было на воздух; все [пропало] обдуманные [намеренья, приятные] фразы [затейливые намеренья], духи, помада, фиалка, гвоздика, резеда — всё пахнуло даром. В выигрыше остались одни только те дамы, которые, не думая ни о чем, набивали себе конфектами ридикули. Им досталось в этот вечер больше обыкновен<ного>,[больше конфект, потому что] от досады у многих первоклассных дам пропал а<ппетит?>.
Герой наш однако же совсем этого не замечал, рассказывая множество приятных вещей, которые уже случалось ему в подобных случаях в разных местах. Именно в Симбирской губернии у Софрона Ивановича Беспечного, где были на ту пору дочери его[“дочери его” вписано. ] Аделаида Софроновна с двумя золовками Марьей Гавриловной, Александрой Гавриловной и Адельгейдой Гавриловной. [Вместо “с двумя ~ Адельгейдой Гавриловной”: и [Аглая] Нимфодора Софроновна, вышедшая потом за Платона Ивановича Карчевского] У Федора Федоровича Перекроева в Рязанской губернии, у Флора Васильевича Победоносного в Пензенской губернии и у брата Петра Васильевича, где были на ту пору свояченица его Катерина Михайловна и внучатые сестры ее Роза Федоровна и Эмилия Федоровна. [где были сестры жены его Александра, Марья и Елисавета Михайловна] В Вятской губернии у Петра Варсановьевича, где была [родная] сестра [его тет<ки>] его невестки Пелагея Тривоновна с племянницами Надеждой Ростиславною, Верой Ростиславной и Софи Ростиславной, да две сводные ее сестры Софья Ив<ановна>.[где была внучатая сестра его Адельгейда Гавриловна с дочерьми Розой Федоровной, Эмилией Федоровной, Верой Федоровной, Надеждой Федоровной и Любовью Федоровной. ] За обедом[“За обедом” вписано. ] у Александра Михайловича в Белебеевском уезде[Далее начато: где невестка его] в то время, когда там была сестра[тетка] его Анна Михайловна с племянницами[Анна Михайловна и две сводные сестры] Катериной Григорьевной и Настасией Григорьевной и двумя сводными сестрами Прасковьей Максимовной и Севериадой Николаевной; у Мавры Антоновны, где были золовка ее Ольга Сергеевна[Ольга Николаевна] и обе мужнины невестки Катерина Ростиславовна и Надежда Ростиславна, у Григория Григорьевича Стромила, где была свояченица[а. где была сестра жены; б. где была Анна Михайловна, сестра жены] его Анна Михаловна с двумя дочерьми Софией Ивановной и Маклатурой Ивановной.
Глава
А следствие было вот какое: одна из чиновниц, — я всё боюсь назвать именно какая, от страха и из почтения. Она очень поспешно села в коляску с лакеем сзади в ливрее, несколько похожей на военную, и покатилась по городу раньше обыкновения делать визит тоже одной довольно значительной и весьма почтенной чиновнице. [Всю дорогу] Сидя в коляске, всё ее внимание устремлено было на то, чтобы удержать[Сидя в коляске, она не могла удержать] язык свой, который такое чувствовал желание, такой мучительный аппетит рассказать один секрет, что даже несколько раз начинал сам собою рассказывать, хотя слушать было решительно некому, кроме бутылочной <?> мебели. [На полях запись: во всё время, пока коляска поворачивала из переулка в переулок и лакей трясся на запятках]
По утру довольно рано, [Очень рано по утру] даже раньше положенного часа, в который делаются визиты, из дверей[довольно рано перед дверью] одного дома, деревянного с мезонином, [Далее начато: выпорхнула одна довольно почт<енная> дама и впорхнула в салопе] только что выкрашенного голубою краскою, выпорхнула в приятном манто одна дама, сопровождаемая лакеем в шинели с шитым воротником и золотым галуном на шляпе, и впорхнула тот же час с легкостью даже по откинутым ступенькам в стоявшую[Далее начато: перед] у подъезда коляску. Лакей тут же закрыл дверцами даму и закидал ступеньками и, ухватившись, затем закричал: “пошел!”
Наконец коляска остановилась у ворот прокурорши… Виноват, [виноват, ] совершенно позабыл у ворот[Далее начато: чинов<ницы>] хотел сказать некоторой чиновницы. Чтобы нам, однако ж, не сбиться, то мы будем называть ее чиновницей Гм. Гм… а приехавшая пусть будет Ихм. Ихм.
Уж непременно найдется в каком-нибудь углу нашего государства, благо велико, какой-нибудь носящий это <имя> и непременно рассердится не на жизнь, а на смерть. Скажете, что ничего. [На полях написано: что автор нарочно приезжал [выведать] секретно и выведал, что он живет на свете. ] По чинам назвать и того хуже;[По чинам назвать тоже плохо] скажи только автор: прокурорша, то непременно все прокурорши, сколько их ни есть, всех губернских городов обидятся. Что же делать: такое уж обидчивое у нас государство. И потому, в избежание всяких личностей и разных могущих произойти тех и других [произойти <1 нрзб.> дурных] следствий, мы станем[мы будем] называть приехавшую даму просто: почтенная дама, а ту, к которой почтенная дама <приехала>, пусть будет… пусть будет: тоже почтенная дама. Последняя не замедлила скоро выйти на встречу гостье в переднюю[Далее начато: разгон<яя>] в восклицанья и распростертые объятья, что не помешало <?> ей, однако ж, отгонять мосек платком. Обе дамы, заключивши друг друга в объятия, поцеловались довольно звонко, так что моськи залаяли снова, за что были хлопнуты вновь платком.
“Ах, Прасковья Петровна, сколько лет я вас не видала. А я думаю: кто такой приехал? Машка мне говорит: “вице-губернаторша”. Я думаю себе: вот приехала опять дура надоедать, и уж хотела было сказать, что меня дома <нет> — Ну, как же я рада, что вас вижу. Садитесь. Ну, здоровы ли? [Что] Каков ваш Антип Антипович?”
“Слава богу, здоров. Я бы к вам давно приехала”,[Далее начато: а. давно не могла; б. говорила садясь чиновница едва дыша; в. говорила чиновница едва дыша; г. говорила чиновница, у которой] говорила чиновница, едва переводя дыхание, потому что ее дергало как в лихорадке, а сердце билось так, что слышно было в углах комнаты: так было велико желание ее сообщить новость. “Я бы давно к вам приехала, Анна Григорьевна, но вы не можете представить…” Тут, еще не докончивши фразы, она хотела разом перейти к делу, которое приехала рассказать, но на половине слова[на половине вопроса] была перебита совершенно неожиданным восклицанием Анны Григорьевны, решительно давшим другое [неожиданным замечанием Анны Григорьевны, которое решительно перебило ее речь и дало другое] направление всего разговора.
“Сестра привезла тоже ситец очаровательный, право, полоски узкие и через клеточку всё глазки и лапки, глазки и лапки. Да так премило, то есть вы себе ничего вообразить не можете, Анна Петровна. Деликатный, деликатный, и издали это такое восхищение. Ввечеру так это просто очарованье. [Вместо “Деликатный ~ очарованье”: Бесподобный, бесподобный] То есть уж можно сказать решительно, что еще никогда не было подобного на свете”.
“Только я не могу себе вообразить: глазки и лапки; а цвету, а цвету какого?”
] Перед этим начато: Цвету] “Глазки и лапки, Анна Андреевна, а цвету немножко темного, называется кака-де-дофен”.
“И оборки, Анна Ивановна. Всё фестончики: и сзади фестончики и на рукавах фестончики”.
“[Как, я уж тут не могу ничего придумать: всё фестончики, где ж тут может быть] Но только фестончики к кисейному платью!..”
“Да, А<нна Ивановна>, всё фестончики. Очень деликатно и там еще что-то такое трюсидо <?
