— Салли еще не пришла? — беспечным тоном поинтересовалась она.

Филипп снова повернулся к кухонному столу, продолжая начатое дело, и бросил через плечо:

— Она не придет сегодня. Кажется, она очень сильно простудилась.

— Как странно. — Линда изо всех сил старалась казаться веселой. — Учитывая, что вчера промокли только мы с тобой.

Уорнер улыбнулся в ответ. Казалось, он был очень благодарен ей за жизнерадостную болтовню. Интересно, как ведут себя другие люди после бурной ночи любви?

— Прошу к столу, — объявил Филипп и поставил перед ней на стол чай и тосты. — Если Салли будет долго отсутствовать, нам придется взять заботу о еде на себя.

— Я вполне прилично умею готовить. — Линда принялась деловито разливать чай. — Хотя скоро меня здесь не будет. Я собиралась поговорить об этом с тобой, когда ты вернешься, но…

— …События застигли нас врасплох, — напряженно договорил за нее Уорнер.

— Да. — Линда чувствовала, что ее лицо заливается краской. — Пока тебя не было, банк перевел все наследство на мой счет. Они сочли это возможным, потому что я поступаю в университет.

Филипп молчал.

— Капитал немного вырос, — торопливо продолжила она. — Теперь я смогу жить на свои средства. Я и понятия не имела, что там так много денег. — Она подняла голову и, столкнувшись с пристальным взглядом Уорнера, не отвела глаз, хотя в такой момент это было очень непросто. — Значит, теперь у меня больше нет необходимости так беззастенчиво пользоваться твоим гостеприимством. Я решила сегодня же вернуться в Бирмингем.

— К чему такая спешка? — резко спросил Филипп, но вопрос не застал ее врасплох. Ответ был приготовлен заранее.

— Мне лучше уехать сейчас. Мы оба знаем, что… — Она смутилась и была рада, что мужчина, кажется, этого не заметил.

— Ты можешь жить в моем доме, — сухо предложил он. Девушка покачала головой.

— Я не хочу быть в чем-то…

— Связанной со мной? — горько заметил Филипп.

Линда почувствовала легкую досаду. Она ведь делает это не столько для себя, сколько для него. Человек явно сожалеет о минувшей ночи… И потом эта вечная тень Доминик… Даже если Уорнер, предположим, захочет соединить свою судьбу с мисс Бекли, толку из этого не будет. Призрак другой женщины станет на пути к счастью. Неужели не понятно?

— Позволь мне закончить, — решительно проговорила Линда. — Я лишь хотела сказать что не хочу возлагать на тебя ответственность за мою жизнь. Я давно уже выросла.

— Да, я знаю. После минувшей ночи я могу в этом не сомневаться. — Филипп твердо смотрел на нее. Его прищуренные глаза мерцали как золотистый янтарь. — Стать твоим первым возлюбленным большая честь. Кто будет следующим? Надеюсь, не Дэйв?

— Я не собираюсь продолжать подобный разговор, да еще в таком тоне, — тихо сказала Линда, избегая смотреть на собеседника. Этот человек причиняет ей сейчас такую боль, что самым первым желанием было вскочить и выбежать вон. — Давай постараемся остаться цивилизованными людьми. Рассчитывая на твое понимание, я говорила — и не раз, — что у меня есть свои собственные жизненные планы. Для тебя я была в достаточной степени обузой и больше не хочу ею быть. Отныне полагаюсь только на себя саму и собираюсь вырваться из-под опеки, чтобы больше не мешать твоей жизни.

— Я высоко ценю твою рассудительность. Мне самому отвезти тебя в Бирмингем? — холодно поинтересовался Филипп. Он поднялся, оставив завтрак нетронутым. Поднялась и она.

— Я возьму такси до станции. Когда найду себе жилье, пришлю за вещами.

— Прямо-таки необходимо действовать столь стремительно? Где ты будешь жить во время поисков квартиры?

— Приму предложение Клайва, — спокойно отозвалась девушка.

— Понятно, — произнес Уорнер. — Такое юное создание и с такой жизненной хваткой!

— Моя нелегкая жизнь научила меня умению выживать.

Филипп с мрачноватым видом смотрел на собеседницу, потом печально улыбнулся и одобрительно кивнул.

— Тебе не откажешь в здравомыслии. Из нас двоих ты более рассудительна. Я же позволил чувствам возобладать над разумом. — Ну что ж, действуй, как считаешь нужным.

Он вышел из кухни и удалился в свой кабинет. Странно, что так тихо закрылась дверь — обычно в досаде Филипп хлопал ею со стуком. Значит, не гнев заставил его прекратить их трудный разговор, Человек переживает, и виной тому она, Линда. Как же все у нее получается нескладно! Не хотела обидеть — обидела. Хотела уберечь от боли, а вышло, что только больнее сделала.

Она быстро поднялась в свою комнату и, бросившись ничком на кровать, разрыдалась. Хорошо хоть он этого не видит. Пусть никогда и не узнает, чего ей стоило принятое ею решение.

Линда тщательно уничтожила следы слез на лице. Жаль, конечно, уезжать отсюда. Вот и Робби будет скучать, когда вернется домой. Но не стоит сейчас думать об этом.

К дому подъехало такси. Линда спустилась и поставила чемоданы у входной двери. Хорошо, что Салли нет дома. Сейчас совсем уж было бы ни к чему видеть ее приветливое и участливое круглое личико.

Линда замерла в нерешительности у двери кабинета. Это их последнее расставание и надо, чтобы все выглядело достойно. Она громко постучала, вошла, прежде чем услышала ответ и была совершенно потрясена, увидев Уорнера, неподвижно сидящим в кресле и уставившимся в пространство. Скорее можно было ожидать сердитого взгляда исподлобья, но вместо этого человек взглянул на нее почти приветливо.

— Такси уже здесь, — еле выговорила Линда. — Я сейчас уезжаю, Филипп. Спасибо тебе за все…

— И за прошлую ночь?

— Не надо! Пожалуйста. — Слезы душили ее.

Она повернулась к двери. Но ее остановил голос Филиппа:

— Линда, сделай одолжение: прежде чем уйти, произнеси мое имя своим хрипловатым голосом.

Уж не смеется ли Уорнер над ней? Слезы застилали ей глаза.

— О, Филипп, — с тихим упреком произнесла девушка и выбежала из дома…

По громкоговорителю объявили, что поезд на Бирмингем опаздывает, но девушка ничего не слышала. Она стояла на продуваемой ветром платформе возле своих чемоданов, пытаясь воссоздать в памяти образ любимого человека. Его глаза, его черные блестящие волосы, твердый мужественный подбородок…

Как он был хорош в ночь их любви! Как неистов и в то же время нежен… И ведь надо же: при расставании попросил произнести его имя. Чего угодно можно было от него ждать — насмешки, ироничного взгляда, обидного слова, но только не этого. Все нарастающая паника не дала ей вовремя разглядеть того, что сейчас казалось очевидным — в его глазах было выражение раненого зверя, ощущение боли. Она должна увидеть Филиппа, должна понять, чем вызвана эта боль. Такси уже уехало, других машин нет. Служащий стоянки не мог понять, чего от него хочет эта печальная юная красавица.

— Но ведь вы только что оттуда! — изумленно воскликнул он, узнав, куда собралась ехать странная пассажирка. Та кивнула, прикусив губу.

— Что-то забыли? — участливо поинтересовался мужчина.

— Да! Можно оставить у вас чемоданы? Я не могу ждать такси. Пойду пешком.

— Это ведь далеко, — служащий явно недоумевал, но, увидев умоляющий взгляд девушки, потянулся за листком бумаги и потрепанной картой.

— Есть путь покороче, — сообщил он. — Через деревню. Вы отлично прогуляетесь и там сможете взять такси.

Линда быстро передала служащему свои вещи и побежала по дороге. Прошлой ночью Филипп сказал, что она нужна ему. Как же случилось, что все враз рухнуло?

Много раз между ними возникало взаимное влечение, но мужчина всегда отступал. В Бирмингеме он ревновал к Дэйву, выказывал свою власть, но снова отступал. Лишь прошлой ночью, когда думал, что она погибла, его чувства вырвались наружу. А теперь он винит себя во всем. Как глупо считать себя виноватым