– Ты как?

Она тряхнула головой, отбрасывая с лица длинные светлые волосы.

– Я нормально, Том. А ты?

– Жив пока.

Салли потрогала шелковые брюки костюма «мистера Кима» и слабо улыбнулась.

– Костюмчик произвел нужное впечатление?

– Нельзя было мне тебя оставлять одну.

– Том, прекрати себя корить.

– Ты не догадываешься, кем может быть похититель?

– Он как раз этим передо мной постоянно выхвалялся. Наемный убийца, работает на смотрителя одного музея где-то в восточных штатах. Смотритель помог ему смоделировать громадную, на всю спину, татуировку в виде тираннозавра. И вытащил его из тюрьмы. Пусть этот тип и необразованный, но далеко не дурак. – Салли оперлась о скалу и прикрыла глаза.

– Так, значит, он убил Уэзерса, чтобы заполучить блокнот, а потом явился за тобой. Господи, не надо было мне лететь в Тусон. Прости меня...

Салли положила руку ему на плечо.

– Давай будем извиняться друг перед другом, когда отсюда выберемся. – Помолчав, она спросила: – Думаешь, он и правда потерял наш след?

Том не ответил.

– Тебя что-то тревожит, да?

Том кивнул и посмотрел вниз, в каньон.

– Не нравится мне, как он вот так вдруг взял и исчез. Помнишь, в заброшенном поселке то же самое было.

– Тебе все кажется. Он шел за нами и заблудился.

– Он понимает, что если не убьет нас, то конец настанет ему. Это его здорово подстегивает.

Салли задумчиво кивнула.

– Он не из тех, кто легко отступает. – Она снова прислонилась головой к скале и закрыла глаза.

– Поднимусь повыше и осмотрюсь еще раз.

Вскарабкавшись по каменистому склону, Том добрался до уступа, огляделся. Кругом раскинулась сплошная каменистая пустыня, дикая, безжизненная. Несколько минут Том смотрел на нее, стараясь забыть о жажде и сосредоточиться на чем-нибудь другом. До реки еще по меньшей мере миль двадцать, но где именно они находятся сейчас, Том представлял весьма смутно. Он шепотом выругался, сетуя, что под рукой нет карты.

Раньше ему не случалось забредать так далеко в эти края; кто знает, какие преграды могут ждать путников на дороге к реке. Том спустился вниз. Постоял несколько секунд, глядя на Салли. Потом осторожно тронул ее рукой. Она открыла глаза.

– Ну что, пошли?

Салли кивнула и, держась за него, со стоном поднялась на ноги. Вдруг через пустыню прокатился низкий рокот, похожий на раскат грома, и странным эхом отозвался в каньонах.

Том посмотрел вверх.

– Прямо чудеса. На небе-то – ни облачка.

Форд лежал под откосом лицом вниз, съежившись и закрыв голову руками. Оглушительный грохот сброшенной ракеты сотряс землю, а потом, словно громовой раскат, постепенно замер, отразившись от склонов каньона. Форда засыпало песком и гравием. Даже когда затихли отголоски эха, песок продолжал падать откуда-то сверху. Форд лежал ничком очень долго, пока наконец не решился поднять голову.

Он увидел одно сплошное тускло-оранжевое облако, закрывшее небо и землю. Все еще оглушенный взрывной волной, Форд закашлялся, прикрыл рот краешком сутаны, попытался сделать вдох. Грохот от падения ракеты показался ему невероятно сильным, вся смертоносность будто заключалась именно в звуке. И тем не менее вот он, Форд, живой и невредимый, хоть и не верящий в свое спасение.

Уайман прислонился к отвесной скале, голова его гудела, в ушах стоял звон. Он правильно поступил, спрятавшись в естественном углублении под склоном каньона. Вся земля кругом была усеяна громадными каменными обломками, но Форд находился в защищенном месте – под прикрытием выступа. Пыль начала медленно оседать, и оранжевый туман превратился в полупрозрачную дымку. Форд ощутил странный запах – пахло удушливой смесью каменной крошки и кордита. Он тщетно вглядывался в пелену пыли, однако она висела практически неподвижно в сравнительно узком пространстве между склонами каньона и потому долго не рассеивалась.

А ведь теперь пыль станет для Форда защитой. Она спрячет его от всевидящих камер на борту беспилотного «Хищника», который наверняка до сих пор кружит в небе, оценивая характер и степень ущерба, нанесенного местности.

Форд вернулся под выступ скалы, а облако пыли тем временем медленно уплыло, вытесненное незаметным движением воздуха. Уайман сидел без движения, весь сжавшийся. Пыль так густо запорошила его, что он, наверное, сам стал похож на одну из каменных глыб. Сверху до слуха Форда доносилось едва различимое жужжание. Прошло около десяти минут, прежде чем звук затих окончательно.

Форд с трудом поднялся на ноги, кашляя и отплевываясь от пыли, стряхивая ее с сутаны и волос, смахивая с лица. Лишь теперь он начал осознавать всю непостижимость происшедшего. «Хищник», засекреченный беспилотный самолет, сбросил на него ракету. Почему?

Явная ошибка? Просто неудачно проведенное испытание? Эту догадку Форд быстро отверг. Во-первых, он знал, что секретный беспилотный аппарат никогда не станут испытывать над общественными землями, особенно в Нью-Мексико, – ведь здесь и так находится Уайт- Сэндс, крупнейший испытательный полигон страны. «Хищник» не мог никоим образом оттуда ускользнуть и оказаться тут – у него не та дальность полета. И потом, ту маневренность и огневую мощь, какие продемонстрировал самолет, независимая компьютерная система управления задать не может. «Хищником» управлял живой пилот, видевший непосредственно Форда и следивший за его перемещениями.

Могли они преследовать кого-то другого и принять Форда за него? Уайман не исключал такую возможность, хотя тогда, следовательно, имело место грубое нарушение первого правила ведения боя, которое требовало безопасной визуальной идентификации цели. Как можно принять его, монаха в сутане и сандалиях, за кого-то еще? Неужели ЦРУ охотится конкретно за ним из-за чего-то, что он знает или совершил? Однако мыслимое ли дело для ЦРУ убить человека из своих рядов? Разумеется, это преступление, но важнее другое – подобные действия полностью противоречат традициям разведки. Даже если бывшие коллеги действительно хотели убить Форда, то все равно не стали бы отправлять на задание секретный беспилотный самолет стоимостью в сорок миллионов долларов. Гораздо проще было бы прикончить его в собственной постели, в незапертой монастырской келье, и обставить происшествие как обыкновенный сердечный приступ.

Тут происходит что-то другое, очень странное и непонятное.

Форд снял сутану, стряхнул с нее остатки пыли, оделся. В бинокль тщательно осмотрел небо, однако самолет уже скрылся. Тогда Форд принялся разглядывать холм, в который