раздавался все еще как будто издалека, но уже гораздо отчетливее. Удалось разобрать слова:

– Я знаю, ты там, наверху. Спускайся, а то стрелять буду.

Том слушал. Сердце его колотилось.

– Слышишь ты меня?

Том испытал такое огромное облегчение, что едва устоял на ногах. Салли жива и, по всей видимости, свободна. Он напряг слух, пытаясь определить, откуда доносится голос:

– Тебе крышка, сука!

От этих слов Тома внезапно переполнила ярость, и на мгновение у него занялось дыхание. Он прошел футов двадцать, вернулся обратно. Звук, похоже, шел снизу, будто бы пробиваясь сквозь толщу породы. Но разве Салли и похититель могут быть внизу? Слева от себя, футах приблизительно в десяти, Том заметил паутину трещин, которые разбегались по каменному полу, просевшему и покрытому неровностями. Том опустился на колени, вытянул руку над одной из трещин. Снизу поднимался прохладный воздух. Том приложил ухо к трещине.

Неожиданно громыхнуло – стреляли из крупнокалиберного пистолета. Тут же раздался пронзительный крик, прозвучавший так близко от уха Тома, что он вздрогнул.

Уиллер с Эрнандесом мчались на север по 84-му шоссе, огни Эспаколы постепенно таяли вдали, впереди зияла чернотой бескрайняя пустыня. Близилась полночь. Уиллер был вне себя от гнева. Просто поразительно, как этот недоумок Байлер ухитрился отнять у них столько драгоценных часов.

Уиллер вытащил из нагрудного кармана сигарету, сунул ее в зубы. Курить в служебной машине не полагалось, но ему давно уже стало наплевать.

– Может, Бродбент уже и Камбрес-Пасс успел проехать, – сказал Эрнандес.

Уиллер глубоко затянулся.

– Нет, не может быть. Полиция регистрировала все автомобили, проходившие через этот пункт, и колымаги Байлера среди них не было. На дорожной заставе к югу от Эспаколы он тоже не появлялся.

– Он мог бросить машину в Эспаколе, прямо в чистом поле, и скрыться в мотеле или еще где.

– Мог. Только наверняка этого не сделал.

Уиллер прибавил газ. Стрелка спидометра передвинулась со 110 на 120. От такой скорости машина, летевшая сквозь тьму, заходила ходуном.

– А как, по-вашему, он поступил?

– Думаю, поехал в тот самый монастырь Христа в Пустыне, чтобы встретиться с монахом. Туда-то мы сейчас и нагрянем.

– А почему вы считаете, что он наладился в монастырь?

Уиллер снова затянулся. Обычно детектив был даже благодарен Эрнандесу за его настойчивые вопросы: они помогали лучше обдумывать факты, но на сей раз лейтенант испытывал лишь раздражение.

– Уж не знаю почему, только считаю, – отрезал Уиллер. – Бродбент вместе со своей женушкой замешан в этом деле, да и без монаха тут не обошлось. А еще есть и третья сторона, убийца, он, ясное дело, тоже здесь завязан. Они что-то нашли в каньонах, и из-за находки сцепились не на жизнь, а на смерть. Какова бы находка ни была, она важная, причем очень. Бродбент вон даже послал полицию куда подальше и сгоряча угнал грузовик. Бог ты мой, Эрнандес, уж думай сам, ради чего субъект вроде Бродбента может рисковать на десять лет загреметь в исправительную тюрьму Санта- Фе?! Казалось бы, чего ему не хватает в жизни?

– Да уж...

– Итак, сейчас – в монастырь. Если Бродбента там нет, то я хотя бы потолкую с так называемым монахом, меня так и разбирает желание кое о чем его расспросить.

– Ну вот, кажется, у нас и план есть.

Услышав крик, Том, холодея и не веря своим ушам, узнал голос Салли. Он приник губами к трещине:

– Салли!

– Том?! – воскликнула она.

– Салли! Как ты там? Ты цела?

– Господи, Том! Это ты... – пролепетала Салли. – Я застряла. Он стреляет в меня. – Она всхлипнула.

– Салли, я здесь, все будет хорошо. – Том поднес слабо горевший фонарь к трещине и, потрясенный, увидел лицо жены внизу, менее чем в двух футах от себя.

Снова громыхнул выстрел, и было слышно, как пуля, зазвенев, отскочила от камня.

– Он стреляет по мне, но меня не видит. Том, я в ловушке!..

– Сейчас я тебя вытащу. – Том посветил вокруг. Порода и так уже была вся в разломах и трещинах, ее требовалось лишь разбить и вытащить по кусочкам. Он водил фонарем туда-сюда, разыскивая какой-нибудь инструмент. В одном из углов валялась куча гнилых ящиков и веревок.

– Я мигом.

Опять выстрел. Том бросился в угол, отбросил моток полусгнившей веревки, стал рыться в истлевших пеньковых мешках, наваленных друг на друга. Под грудой мешков, в самом низу, лежал обломок шахтерской кирки. Том схватил его и кинулся назад.

– Том!

– Я здесь. Сейчас я тебе помогу.

Раздался очередной выстрел. Салли вскрикнула.

– Он попал! Он меня ранил!

– Господи, куда?

– В ногу. О Боже, Том, скорее.

– Закрой глаза.

Том вставил стальной обломок в трещину, поднял с пола камень и ударил им по обломку, потом еще раз и еще. И без того непрочная порода моментально поддалась и начала крошиться. Том, поспешно опустившись на колени, принялся разгребать откалывающиеся куски. Порода оказалась податливой, и как только один камень был извлечен, дело пошло гораздо быстрее. Том дробил толщу скалы киркой, вынимал отдельные валуны. Он все время разговаривал с Салли, снова и снова повторяя, что она спасена и вот-вот выберется.

Новый выстрел.

– Том!

– Ты, сучка! Сейчас перезаряжу пушку, и тебе конец.

Том, дернув изо всех сил, вытащил внушительный кусок скалы,