серьезности, весомости, что ли. Возможно, из-за ощущения, будто за произносимыми словами кроется нечто тайное. Если возникшее подозрение не исчезало, Рик запрашивал сведения о звонке и узнавал, кто именно разговаривал. После этого обычно всплывало очень многое.

Дальнейшая работа над «любопытной информацией» находилась вне ведения Рика. От него требовалось лишь направить ее в нужное ведомство для последующего анализа. Иногда компьютер даже указывал, какое это должно быть ведомство – на тот случай, если Музински проявит невнимательность, – ведь каждая организация занималась своим, строго определенным делом. Но Рик мог оказаться невнимательным лишь в одном из двух-трех тысяч случаев. Обычно он без заминок направлял информацию в нужные ведомства Агентства национальной безопасности, а иногда – в Пентагон, в Госдепартамент, в ФБР, в ЦРУ, в Национальное бюро по контролю за алкоголем, табаком и огнестрельным оружием, в Иммиграционную службу и массу других организаций, зачастую фигурировавших под аббревиатурами. О существовании некоторых ведомств даже никто не знал, ибо они функционировали секретно.

Задача Музински заключалась в том, чтобы оперативно направлять «любопытную информацию» всякий раз в нужное учреждение. Она ни в коем случае не должна была болтаться по системе в поисках пристанища. Такие недоработки могли привести к повторению трагедии 11 сентября. Принимающим учреждениям давались инструкции, согласно которым требовалась немедленная обработка поступающей информации, а в случае необходимости – обработка непосредственно в момент получения. Вот урок, извлеченный из сентябрьского теракта.

Однако Музински до этих процедур никакого касательства не имел. Вся прослушанная им информация никогда к нему не возвращалась.

Музински, сидя у себя в закрытой кабинке за компьютером, подключенным к главному аппарату, поправил наушники и нажал клавишу «Пуск», сигнализируя, что он готов к прослушиванию. Система не прислала Рику никаких предварительных данных, ничего способного повлиять на его восприятие. Всегда все начиналось с информации в «чистом» виде.

Послышалось шипение, гудки – телефонный звонок. Щелчок – ответили! У кого-то в трубке занялось дыхание, и разговор начался: «Мелоди? Как продвигается исследование?» – «Превосходно, доктор Корвус, просто превосходно».

Немного не доезжая до поворота на дорогу, ведущую через лес к ручью Фердис, Мэддокс замедлил ход и съехал с шоссе. Сзади маячила пара огней, и он хотел еще не сворачивая удостовериться, что это не пикап Бродбента. Джимсон заглушил мотор, погасил фары и стал ждать, пока неизвестный автомобиль нагонит его.

Грузовик, несшийся на огромной скорости, чуть притормозил и помчался дальше. Мэддокс облегченно вздохнул – это был всего лишь какой-то старый «додж»-развалюха. Джимсон завел машину, свернул на лесную дорогу, перевалил через проволочное заграждение и поехал по изрезанной бороздами земле, испытывая необычайный душевный подъем. Он опустил окна, чтобы в салон вошел воздух. Стояла прохладная ночь, в воздухе чем-то приятно пахло, над темными очертаниями плоскогорий сияли звезды. План Мэддокса сработал: записная книжка была добыта. Теперь уж ему ничто не помешает. Конечно, в ближайшие дни все эти правоохранительные органы поднимут здесь суматоху, как только Бродбент заявит о похищении жены, но Джимсон будет спокойненько «работать над своим романом» у ручья Фердис... А когда они явятся его допрашивать, то не найдут ни тела, ни других улик. Он уже придумал, как избавиться от трупа: в одном из верхних рудников есть глубокий колодец, заполненный водой. Над ним – свод, который подпирают гнилые доски. Мэддокс выбросит труп в колодец, а потом один- единственный взрыв – и свод рухнет. Вот и все, Салли исчезнет бесследно, буквально испарится.

Часы Мэддокса показывали девять сорок. Через полчаса он будет на месте, и там его ждет кое-что приятное.

Завтра Мэддокс позвонит Корвусу из автомата и сообщит хорошие новости. Он взглянул на мобильник, испытывая соблазн позвонить прямо сейчас – но нет, хватит уже ошибок, теперь рисковать нельзя.

Мэддокс прибавил скорость. Автомобиль трясло на ухабистой дороге, петлявшей по холмам. Десять минут спустя Джимсон достиг того места, где высокие сосны- пондеросы, шумевшие в темноте на ночном ветру, теснили можжевельник.

Наконец он добрался до ворот, проделанных в уродливом заграждении из колючей проволоки. Мэддокс вылез из машины, отпер замок, проехал внутрь, потом запер за собой ворота. Еще через двести ярдов показался его домишко. Ночь стояла безлунная, и старая хибара чернела на фоне звезд, заслоняя их своими резкими очертаниями. Мэддокс передернулся и поклялся себе впредь не выключать фонарь над крыльцом.

Потом он вспомнил о женщине, ждавшей его в темной шахте. От этой мысли у Мэддокса внутри приятно потеплело.

От неподвижного стояния в одном и том же положении у Салли болели ноги. Саднило запястья и щиколотки, прихваченные ледяной сталью. Из глубины шахты тянуло холодом, и Салли пробирало до костей. Слабый свет керосинового фонаря колебался и дрожал, отчего пленницу переполнял беспричинный страх: вдруг светильник погаснет? Но больше всего ее донимала тишина, нарушаемая только монотонным капаньем воды. Салли не могла сказать, сколько времени прошло, день теперь или ночь.

Внезапно она замерла, услышав, как кто-то со стуком отпирает металлическую решетку, преграждавшую вход в шахту. Сейчас он войдет. До Салли донеслись лязг закрывшейся за ним «двери» и звяканье цепи – теперь опять заперто. Вот женщина уловила приближающиеся шаги, постепенно они становились все громче. Сквозь решетки проник луч фонаря, и через секунду появился похититель. С помощью гаечного ключа он выкрутил болты, присоединявшие решетки к дверному проему, и шагнул внутрь маленькой каменной тюрьмы. Салли слышала его дыхание. Тут он повернулся и посмотрел на нее.

Салли полуприкрыла глаза. Едва держась на ногах, она тихонько застонала.

– Привет, Салли.

Она снова издала стон, и сквозь полуопущенные веки Салли увидела, как он расстегивает рубашку, а лицо его расплывается в ухмылке.

– Погоди минутку, – сказал мужчина, – сейчас мы с тобой повеселимся на славу.

Салли услышала, как рубашка полетела на пол, как щелкнул расстегиваемый ремень брюк.

– Нет, – слабо пролепетала она.

– Да. Вот уж да, так да. Больше ждать не могу, детка. Сейчас или никогда.

Звук стаскиваемых брюк. Вот и они упали на пол. Еще шорох и тихий хлопок резинки – похититель избавился от трусов.

Салли, превозмогая себя, сощурилась и посмотрела на него. Перед ней стоял голый возбужденный мужчина с ключом от кандалов в одной руке и пистолетом в другой. Салли застонала, опять уронила голову.