– Посмотрите, это отпечаток кожи. – Мелоди сделала паузу. – А вот он же, только ближе. Видите тонкие параллельные линии? Вот они при тридцатикратном увеличении.

Корвуса мгновенно охватила дрожь. Все даже лучше, чем он себе представлял, гораздо лучше. Доктор мысленно воспарил в небеса.

– Что-то похожее на перья, – выдавил он.

– Именно так. Пожалуйста – доказательство того, что тираннозавр рекс был покрыт перьями.

Несколько лет назад эту теорию развивала группа молодых палеонтологов, работающих в музее. Корвус высмеял их взгляды в «Палеонтологическом журнале», назвав теорию «странной фантазией американцев», чем навлек на себя издевки и антибританские замечания со стороны коллег. А сейчас вот оно, прямо у Корвуса в руках, – подтверждение их правоты и его заблуждений. Неприятное ощущение от осознания собственной ошибки быстро сменилось более сложными чувствами. Здесь кроется возможность... Действительно редкая возможность. Почему бы не сделать ту самую теорию своей, смело заявив во всеуслышание, что ранее он шел по ложному пути? Полностью присвоить взгляды соперников, прикрывшись маской смирения.

Именно так он и поступит.

Тогда Корвусу просто обязаны будут предоставить постоянную должность, им придется заключить с ним бессрочный контракт. Но это окажется уже ни к чему, верно? Он сможет получить место где угодно, даже в Британском музее. Особенно в Британском музее.

Корвус понял, что довольно долго сидит не дыша. Он перевел дух и пробормотал:

– Да, конечно. Значит, этот ископаемый черт все-таки был пернатым...

– Вот то-то и оно.

Корвус поднял брови.

Мелоди нажала на клавишу, и на экране возникло другое изображение.

– Это окаменевшая мышечная ткань в поляризованном свете при стократном увеличении. Разумеется, окаменело все, однако петрификаций с такой высокой степенью сохранности раньше не находили. Вы замечаете, как мелкозернистый диоксид кремния заместил все содержимое клетки, даже органеллы, точно воспроизводя их вид? Перед нами действительное изображение мышечной клетки динозавра.

Корвус осознал, что не может вымолвить ни слова.

– Так. – Мелоди снова нажала на какую-то клавишу. – Увеличили в пятьсот раз. Можно рассмотреть ядро.

Щелчок мыши.

– Митохондрия.

Щелк.

– А это комплекс Гольджи.

Щелк.

– Рибосомы...

Корвус предостерегающе поднял руку:

– Подождите. Подождите минуту. – Он закрыл глаза, глубоко вздохнул. Открыл глаза. – Постойте, прошу вас.

Доктор встал, оперся рукой о спинку кресла, сделал еще один глубокий вдох. Головокружение прошло, непостижимым образом вызвав прилив энергии. Корвус оглядел лабораторию. Было тихо, словно в склепе. Только слабо шипел кондиционированный воздух и гудел вентилятор в компьютере, пахло эпоксидной смолой, пластмассой и нагревшейся аппаратурой. Все как и прежде, и тем не менее мир только что изменился. У Корвуса в мозгу замелькали картины будущего: награды, суперпопулярная книга, лекции, деньги, престиж... Бессрочный контракт с музеем – лишь начало.

Он посмотрел на Мелоди. Неужели и она представляет себе то же самое? Крукшенк отнюдь не глупа, мысли ее совпадают с мыслями Корвуса: она постепенно осознает, как теперь переменилась ее жизнь, переменилась навсегда.

– Мелоди...

– Да. Результаты просто сногсшибательны. И это еще не все. Далеко не все.

Корвус с усилием опустился в кресло. Что-то еще? Возможно ли такое?

Мелоди нажала на клавишу.

– Перейдем к электронным микроснимкам. – На экране возникло отчетливое черно-белое изображение. – Вот увеличенная в тысячу раз эндоплазматическая сеть. Вы видите кристаллическую структуру минерала, заместившего содержимое клетки. Правда, разглядеть удается не очень многое, но мы уже на пределе. При таком увеличении видимая структура просто-напросто искажается, да и сохранено в окаменелости далеко не все. Однако кое-что глаз здесь различает, а это уже невероятно. Мы воочию наблюдаем микробиологическое строение динозавра.

Феноменально. Даже имеющийся маленький образец представляет собой величайшую палеонтологическую находку. Подумать только, ведь где-то есть и целый динозавр. Окаменевшая и превосходно сохранившаяся туша тираннозавра рекс, а там и желудок – несомненно, с остатками последней трапезы, – и мозг, не тронутый тлением, и кожа, и перья, и кровеносные сосуды, и носоглотка, и органы размножения, и печень, и почки, и селезенка, а еще все недуги и увечья, вся жизнь тираннозавра, безукоризненно запечатлевшаяся в камне. От сегодняшней реальности до фантастического мира «Парка юрского периода» просто рукой подать.

Мелоди щелкнула по следующему изображению.

– Вот костный мозг...

– Подождите. – Корвус остановил ее. – А что это за темные вкрапления?

– Какие темные вкрапления?

– Они были на предыдущем изображении.

– Ах, те. – Мелоди вернулась назад. Корвус указал на маленькую черную частичку.

– Что это?

– Возможно, они образовались в процессе возникновения окаменелости.

– Не вирус?

– Для вируса частицы чересчур велики. И слишком хорошо заметны, то есть изначально в состав клетки они также не могли входить. Я практически уверена, что это микрокристаллические новообразования, вероятно, роговые обманки.

– Верно. Прошу прошения, давайте дальше.

– Я могла бы исследовать вкрапления рентгеновским спектрометром альфа-частиц и узнать их состав.

– Было бы замечательно.

Мелоди вывела на экран новую серию микрофотографий.

– Просто изумительно, Мелоди.

Она обернулась к Корвусу с раскрасневшимся, сияющим лицом.

– Можно один вопрос?

Он поколебался, собираясь с мыслями. В дальнейшем ему потребуется помощь Мелоди, это совершенно ясно, и гораздо лучше подбросить несколько крупиц славы