– Знаешь, Авва, – обиделся Алехин, – я, может, и бывал нечист на руку, но совесть у меня чиста.

Затрещал телефон.

Это Верочка, обрадовался Алехин.

Но оказалась не Верочка. Снова прозвучал ужасный голос из Вечности. Низкий, угрюмый, исходящий из темного чрева Вселенной, из непредставимых ее глубин, пугающий до паралича. «Возьми, Алехин, взрывной запал… Трахни этих козлов… Ты свое получишь, Алехин…»

Бросив трубку, он заорал:

– Убери отсюда этот запал, а то я тебя самого трахну!

– Не торопись, Алехин, – терпеливо уговаривал рак, прячась за графином с водой. – А то мы найдем другого. Мир узнает имя Большого Героя, но это будешь не ты. Вся твоя жизнь, Алехин, останется бессмысленной работой на грех. Понимаешь? В процентном отношении, Алехин, доля грехов, вырабатываемых твоими соплеменниками, давно уже превышает долю грехов, вырабатываемых всеми другими цивилизациями. А вы ведь не предназначались для выработки грехов. Сколько можно? Останови процесс.

– Заткнись!

Рак Авва нисколько не обиделся:

– Ты стоишь большего, Алехин, поверь мне. Раз ты на меня голос возвысил, значит, действительно стоишь большего. Нельзя жить так, как вы живете. Сам посмотри. – Рак Авва выставил из-за стеклянного графина клешню и раскрыл валявшуюся перед телефоном желтую книжечку «К сведению проживающих». – Ты сам посмотри, Алехин. Здесь все вранье.

И с наслаждением процитировал:

– «Доставка в номер кофе, сигарет, фруктовой и минеральной воды, вафель и печенья, различных фруктов…» Вот позвони, позвони. Вот закажи в номер различные фрукты!

Алехин из принципа набрал номер дежурной по этажу.

– Различные фрукты? – неприятно откликнулась дежурная. – А может, вам заодно доставить различные спирты?

– Получил? – обрадовался рак Авва, потирая сразу множеством псевдоподий.

И добавил радостно:

– Трахни их всех, козлов!

– Ах, это погорелец? – вдруг дошло до дежурной, и голос ее стал сочувственным, а от того приторным и фальшивым. – Выпили, наверное? – И предложила так же приторно и фальшиво: – Хотите, принесу кофе? У меня свой. Из дому приношу. Растворимый. Одесский.

– Спасибо, – отказался Алехин.

Приторное сочувствие ему не понравилось. Но рака даже оно расстроило.

– Смотри, – ровно произнес он, листая литой клешней странички желтой книжки. – «Гостиница предназначена для временного проживания иногородних граждан в течение срока, согласованного с администрацией гостиницы, но не свыше тридцати суток…» Кончатся эти сутки, куда ты?

– Женюсь на Верочке.

Рак Авва совсем расстроился:

– Хочешь всю жизнь подбирать воду тряпкой?

– Почему?

– У нее трубы текут.

– А ты откуда об этом знаешь?

Рак Авва уклончиво промолчал. Но сдаваться не собирался.

– Вот тебе для начала легкий вопрос, Алехин. Есть Бог или нет Бога?

Алехин оторопел:

– Не знаю.

Но рак и сейчас не думал останавливаться на достигнутом.

– Ладно, Алехин. Предположим, что Бог есть. Да? Но тогда он чего Бог? Только маленькой планеты Земля, или большой Галактики, или Метагалактики, или попросту всей Вселенной?

– Откуда ж мне знать?

– Ты, наверное, атеист, Алехин, – покачал головой рак. – Тогда скажи, атеист Алехин, почему зеркало меняет отражение слева направо, а, скажем, не сверху вниз?

Алехин машинально глянул в зеркало, висевшее под живописным полотном «Утро в бобровом лесу». А действительно, почему?

– Не знаю.

– А хаос? – открыто торжествовал рак Авва. – Скажи мне, Алехин, раз ты такой умный, почему невозможно создать настоящий, истинный хаос? Почему так трудно создавать бесконечные ряды случайных чисел? Почему настоящий случай практически невозможен?

– А это правда так? – удивился Алехин.

– Правда, – удовлетворенно выдохнул рак и перелистнул еще одну страничку желтой книжки. – «Оставлять в номере посторонних лиц в свое отсутствие, а также передавать им ключи от номера воспрещается…» Почему?

– Как почему? А если постороннее лицо очистит твой номер?

– Очистит? – Все-таки рак Авва многие слова воспринимал слишком буквально. – Что в этом плохого? Чистая клешня, чистый номер, чистая Вселенная. Почему, Алехин, нельзя доверить ключ постороннему лицу?

– Давать ключ постороннему лицу, – обозлился Алехин, – значит намеренно провоцировать его на кражу. Не выдержит, сопрет что-нибудь, а ему срок за это накрутят.

– Срок?

Рак Авва задумался.

Слово «срок» явно о чем-то ему напомнило. – «Воспрещается хранить в номере громоздкие вещи, легко воспламеняющиеся и дурно пахнущие вещества…» А это почему?

– Ну, припрешь ты в номер концертный рояль. – Алехин ухмыльнулся. – Как прикажешь убираться горничной?

– Куда убираться?

Алехин демонстративно не ответил.

– А пользоваться нагревательными приборами? – в отчаянии вскричал рак Авва. – Почему нельзя пользоваться нагревательными приборами? Почему нельзя переставлять в номере мебель?

– А это нарушение гармонии, – красиво объяснил наконец пришедший в себя Алехин. – Переставлять мебель и пользоваться нагревательными приборами в номере – это же явное нарушение гармонии, Авва. Сам подумай. Начнется пожар, то есть процесс активного окисления, а в номере громоздкие вещи и легковоспламеняющиеся дурно пахнущие вещества. Соседей отравишь, сам сгоришь.

– Я несгораемый, – возразил рак. – «Воспрещается курить и распивать спиртные напитки в случае возражения других лиц, проживающих в номере…»

– А ты возражаешь? – спросил Алехин, демонстративно раскуривая сигарету.

– Возражаю. – Рак Авва опасливо выглянул из-за графина.

– Перебьешься.

– Все вы такие, – укоризненно покачал клешней рак. – И ты, Алехин, такой. Ничем не отличаешься от других ничтожеств.

И попросил со страстью:

– Помоги себе! Трахни обидчиков! О тебе напишут двенадцать книг. И все будут с отчетливыми изображениями лиц, приятных тебе.

– У меня все фотографии сгорели, Авва.

– Мы их восстановим. Мы снимем настоящий полнометражный фильм. Помоги, Алехин, своим соплеменникам, останови массовую выработку грехов. Грехи планеты Земля одурманили всю Галактику. Мы терпеть не можем. Ваши грехи ложатся на нас. Ваши грехи душат нас. Они не дают нам развиваться. Мы устали отвечать за вас. Зачем тебе слабая капризная самка? Мы доставим тебе крепкую и здоровую из