– Это я тоже знаю.

– Понимаете, я – волшебник…

– Хорошо, только не забудь вытереть ноги.

– Вы позволите войти?

Ветром Сдумс замолчал. Переключив несколько тумблеров на пульте управления мозгом, он проиграл последние несколько фраз заново и улыбнулся.

– Она самая, – кивнула госпожа Торт.

– Вы случайно не ясновидица?

– Обычно секунд на десять, господин Сдумс. Сдумс замолчал.

– Ты должен задать вопрос, – быстро произнесла госпожа Торт. – Да, я предвижу вопросы и отвечаю на них раньше. Но с этим лучше не экспериментировать. Когда я не слышу вопрос, который уже предвидела, у меня разыгрывается жуткая мигрень.

– Госпожа Торт, вы способны заглядывать в будущее? И на сколько?

Она кивнула.

– Вот и ладненько, – сказала она, явно успокоившись, и провела его из коридора в крошечную гостиную. – Страшила тоже может войти, если оставит дверь на улице и спрячется в подвале. Не люблю, когда по дому шастают страшилы.

– Я уже и забыл, когда последний раз был в настоящем подвале! – радостно воскликнул Шлеппель.

– У меня там и пауки есть, – пообещала госпожа Торт.

– Ух ты!

– А ты не откажешься от чашки чая, – повернулась госпожа Торт к Сдумсу.

Кто-нибудь другой сказал бы: «Полагаю, вы не откажетесь от чашки чая?» или «Не хотите ли чашку чая?» Но госпожа Торт ни на секунду не сомневалась в своих словах.

– Да, конечно, – кивнул Сдумс. – От чашечки не откажусь.

– Ц-ц-ц, молодой человек, – покачала головой госпожа Торт. – А вот это крайне вредно для зубов.

Сдумс сначала нахмурился, но потом понял, о чем речь.

– И два кусочка сахара, пожалуйста, – сказал он.

– Спасибо.

– У вас просто чудесный дом, госпожа Торт. Мозг Сдумса работал во всю мощь. Привычка госпожи Торт отвечать на вопрос, когда он еще даже не сформировался в твоей голове, могла выбить из колеи и более активный разум.

– Он умер десять лет назад, – сказала она.

– Э-э… – попытался остановиться Сдумс, но вопрос уже был на подходе к гортани. – Надеюсь, господин Торт в добром здравии?

– Все в порядке, я иногда разговариваю с ним.

– Весьма сожалею.

– Хорошо, как будет угодно.

– Госпожа Торт, видите ли, меня это несколько сбивает с толку… Не могли бы вы… выключить… свое предвидение?…

Она кивнула.

– Прошу прощения, иногда по привычке забываю отключать его. Обычно-то я общаюсь только с Людмиллой и Одним-Человеком-Ведром. Это дух, – пояснила она. – Нет, нет, я просто догадалась, что ты об этом спросишь.

– Да, я слышал, что у медиумов есть духовные проводники, – кивнул Сдумс.

– Он не совсем проводник, скорее дух-разнорабочий, – пожала плечами госпожа Торт. – Терпеть не могу всякие карты, чашки и крутящиеся столики. Это не по мне. А эктоплазма… фу, гадость какая! От нее потом ковры ни в жизнь не отчистишь, даже уксусом. И тащить в дом эту пакость? Нет уж, увольте!

– Подумать только… – вежливо выразился Сдумс.

– И никаких завывающих призраков. Не выношу воя. А эта мышиная возня со сверхъестественным? Сверхъестественное значит неестественное. А я приличная женщина.

– Гм, – осторожно произнес Сдумс. – Но ведь всегда найдутся люди, которые могут полагать, что быть медиумом – это немного… сверхъестественно, ну, вы меня понимаете?…

– Что? Что? В мертвых нет ничего сверхъестественного. Чушь все это, слухи всякие распускают… Каждый из нас рано или поздно умрет.

– Надеюсь, вы правы, госпожа Торт.

– Итак, господин Сдумс, что тебе понадобилось? Придется все рассказать, ведь свое предвидение я выключила.

– Я пытаюсь понять, что происходит, госпожа Торт.

Откуда-то из-под ног донесся глухой удар, а за ним – счастливый крик Шлеппеля.

– Ого! Здесь и крысы есть!

– Ну да, я хотела поговорить с вами, с волшебниками, – чопорно произнесла госпожа Торт. – Но никто даже слушать меня не стал. Я, конечно, знала, что так оно и будет, но все равно должна была попробовать – иначе откуда бы я это знала?

– И с кем вы общались?

– С таким здоровым, в красном платье и с усами, будто он проглотил кота.

– С аркканцлером, – уверенно сказал Сдумс.

– А еще там был совсем огромный и толстый тип, ходит, как утка.

– Правда? Это был декан.

– Меня называли «милашкой», – фыркнула госпожа Торт. – А потом посоветовали проваливать. Не пойму, и с чего это я должна помогать всяким волшебникам, которые называют меня «милашкой» только потому, что я пытаюсь помочь?

– Боюсь, волшебники редко кого слушают, – признался Сдумс. – Лично я почти сто тридцать лет никого не слушал.

– Почему?

– Наверное, чтобы не слышать то, что сам нес. Но, госпожа Торт, что такое происходит? Мне вы можете сказать. Если я и волшебник, то уже мертвый.

– Ну…

– Шлеппель говорит, все это из-за какой-то жизненной силы.

– Видишь ли, жизненные силы накапливаются…

– И что это значит?

– Их стало больше, чем нужно. Как будто, – она рассеянно взмахнула руками, – что-то неодинаковое лежит на чашках весов…

– Нарушение равновесия?

Госпожа Торт, выглядевшая так, словно читала какой-то находящийся далеко текст, кивнула.

– Да, что-то вроде того… Понимаешь, иногда такое случается, и появляются призраки – жизнь уже оставила тело, но никуда не пришла… Зимой это случается реже, потому что жизненные силы утекают и возвращаются только весной… Кое-кто умеет накапливать жизненную силу…