– Она медиум.
– Правда? Хорошо, пойдем поговорим с ней. Кстати… Шлеппель?
– Да?
– Несколько жутковато все время чувствовать твое присутствие за спиной.
– На открытом пространстве я очень нервничаю, господин Сдумс.
– А не мог бы ты притаиться за чем-нибудь другим?
– Что вы предлагаете, господин Сдумс? Сдумс немного подумал.
– А вдруг получится? – тихо произнес он наконец. – Если, конечно, я найду отвертку.
Садовник Модо стоял на коленях и обрабатывал георгины, когда услышал за спиной ритмичный скрип и глухие удары, как будто кто-то пытался двигать тяжелый предмет.
Он обернулся.
– Добрый вечер, господин Сдумс. Вы все еще мертвый, как я погляжу.
– Добрый вечер, Модо. У тебя очень красиво все получается.
– Кто-то двигает за вами дверь, господин Сдумс.
– Да, я в курсе.
Дверь осторожно пробиралась по дорожке. Поравнявшись с Модо, она немного повернулась, словно человек, переносивший ее, постарался спрятаться за нею от садовника.
– Ну, знаешь, как говорится… У нас всегда должен быть запасной выход, – пояснил Сдумс.
Он неловко замолчал. Что-то было не так. Он не понимал, что именно, но ощущал возникшую неправильность, как чувствуют фальшивую ноту в сыгранном оркестре. Сдумс решил осмотреться.
– Во что это ты складываешь сорняки, Модо? – спросил он наконец.
Модо бросил взгляд на стоявший рядом с ним предмет:
– Хороша, верно? Нашел рядом с компостной кучей. Моя тачка сломалась, и тут я нашел это…
– Никогда не видел ничего подобного, – перебил его Сдумс. – И кому пришло в голову делать из проволоки такую большую корзинку? Да и колесики слишком маленькие…
– А катается неплохо, – пожал плечами Модо. – Удивительнее всего то, что кто-то ведь ее выбросил! И кому в голову могла прийти мысль выбросить такую полезную штуковину, а, господин Сдумс?
Сдумс смотрел на тележку и никак не мог избавиться от ощущения, что тележка тоже смотрит на него.
– Может, она сама сюда приехала? – услышал он вдруг собственный голос.
– А и правда, господин Сдумс! Наверное, ей захотелось покоя, вот она и прикатилась! И все-таки вы невероятный…
– Смотрю на себя и сам удивляюсь, – печально произнес Сдумс.
Он вышел за ворота. Дверь, поскрипывая и постукивая, следовала за ним по пятам.
«Если бы всего месяц назад мне кто-нибудь сказал, – думал Сдумс, – что через несколько дней после того, как меня уложили в гроб, я буду идти по дороге в сопровождении прячущегося за дверью застенчивого страшилы, я бы рассмеялся такому человеку в лицо».
Нет, рассмеялся бы – это вряд ли. Скорее бы проквакал что-нибудь вроде: «А? Что? Громче говорите!» – и все равно бы ничего не понял.
Рядом раздался лай. На Сдумса смотрел пес. Очень крупный. Единственной причиной, по которой его можно было назвать псом, а не волком, был всем известный факт: волки в городах не живут.
Пес подмигнул. Ну точно, ведь полнолуние уже прошло…
– Волкофф? – спросил Сдумс. Пес кивнул.
– Говорить можешь? Пес покачал головой.
– Чем будешь заниматься? Волкофф пожал плечами.
– Хочешь пойти со мной?
Волкофф снова пожал плечами, словно говоря: «А почему бы и нет? Все равно делать больше нечего».
«Если бы всего месяц назад кто-нибудь сказал мне, – подумал Сдумс, – что через несколько дней после того, как меня уложили в гроб, я буду идти по дороге в сопровождении прячущегося за дверью застенчивого страшилы и вервольфа наоборот… возможно, я бы рассмеялся такому человеку в лицо. Правда, шутку пришлось бы повторить несколько раз. И орать при этом».
Смерть Крыс собрал своих последних клиентов, большинство из которых жили в соломенной крыше, и повел их туда, куда обычно уходят все добропорядочные крысы.
И он очень удивился, встретив посреди пожара некую дымящуюся фигуру, которая пробиралась сквозь раскаленные дебри обваливающихся балок и разваливающихся половиц. Подойдя к пылающим ступеням лестницы, фигура достала что-то из дымящихся лохмотьев, которые совсем недавно были одеждой, и зажала этот предмет в зубах.
Дальнейшего развития событий Смерть Крыс ждать не стал. Хотя ему не было и дня от роду, он обладал опытом всех крыс на Плоском мире и чувствовал себя Смертью – поэтому он, возможно, понимал, что глухие звуки, сотрясавшие весь дом, издавало не что иное, как закипающее в бочках бренди.
Отличительная черта всякого бренди состоит в том, что кипит оно очень и очень недолго.
Огненный шар разбросал обломки постоялого двора в радиусе полумили. Ослепительно белые языки пламени вырвались из дыр, которые недавно были окнами и дверями. Над головами людей просвистели стропила. Некоторые воткнулись в крыши соседних домов, порождая новые пожары.
Остался только нестерпимый жар, от которого слезились глаза.
А потом внутри жара появились маленькие темные пятнышки. Они начали двигаться, соединились вместе и создали высокую фигуру, которая шагала вперед, что-то держа перед собой.
Фигура прошла сквозь замершую в изумлении толпу и направилась по холодной темной дороге к ферме. Люди потянулись следом за ней, словно хвост некоей черной кометы.
Билл Двер поднялся в комнату госпожи Флитворт и положил девочку на кровать.
– ОНА ГОВОРИЛА, ЧТО ГДЕ-ТО РЯДОМ ЕСТЬ АПТЕКА.
Госпожа Флитворт с трудом пробилась сквозь толпу.
– В Шамбли есть аптека, – сообщила она. – А неподалеку от тракта, что ведет в Ланкр, живет ведьма.
– НИКАКИХ ВЕДЬМ. НИКАКОГО ВОЛШЕБСТВА. ПОШЛИТЕ ЗА АПТЕКАРЕМ. А ОСТАЛЬНЫЕ ПУСТЬ УХОДЯТ.
Это не было просьбой. Это не было приказом. Это было просто неопровержимым утверждением.
Госпожа Флитворт немедленно принялась размахивать тонкими ручками:
– Все, все, уходите! Все кончилось! Кыш! Вон из моей спальни! Убирайтесь!
– Но как ему это удалось? – крикнул кто-то из толпы. – Никто не смог бы выбраться оттуда живым! Все видели, как дом взлетел на воздух!
Билл Двер медленно обернулся.
– МЫ СПРЯТАЛИСЬ, – сказал он. – В ПОДВАЛЕ.
– Вот видите! Все поняли? – крикнула госпожа Флитворт. – В подвале. Все логично.
– Но в таверне не было… – начал было какой-то скептик и тут же осекся, почувствовав на себе взгляд Билла Двера.
– Ну конечно. В подвале, – поспешил закончить он. – Да. Разумеется. Мудро.
– Очень мудро, – подтвердила госпожа Флитворт. – А теперь выметайтесь.
И она снова принялась выгонять всех в ночь. Вскоре хлопнула дверь. Он не слышал, как госпожа Флитворт поднялась по лестнице с тазом холодной воды и куском фланели. Старушка тоже могла ходить бесшумно, когда хотела.
Она вошла и закрыла за собой дверь.
– Родители захотят увидеться с ней. Мать в обмороке, а Большой Генри с мельницы послал отца в нокаут, когда тот пытался вбежать в горящий дом, но скоро они будут здесь.
Она наклонилась и вытерла девочке лоб фланелькой.
– Где она была?
