— особенно если этот «кто-то» имеет хоть какое-то отношение к исчезновению — или смерти — Фрэнка Эйверсона и Дэнни Спринга: я был уверен, что оба мертвы, а может быть, и Джим Маккьюни тоже.

С самого моего посещения «Оранж-Кост-мотеля» я исходил из того предположения, что Джейк и Пот силой заставили Маккьюни следовать за собой. Принимая во внимание методы работы и репутацию Джейка и Пота, вариант выглядел вполне естественным. Но сейчас у меня промелькнула другая мысль: а что, если Маккьюни не требовалось ни к чему принуждать? Что, если он сам вызвал зловещую парочку в мотель?

Я заглянул в свой блокнот, где были записаны добытые мною сведения о тех двух телефонных разговорах. Звонили в воскресенье, двадцать первого мая. Из мотеля домой к Маккьюни в 11.56 утра. И в 12.05 из города тоже с номера Зенит, но не принадлежащего Маккьюни — на его номер в Ньюпорте. Между звонками прошло всего девять минут, а примерно через час Джейк и Пот уже прибыли в мотель и несколькими минутами позже покинули его вместе с Маккьюни. Причем он шел с ними совершенно спокойно, по крайней мере, не протестовал, если верить фигуристой купальщице.

Очень интересно. Интересно и странно. Я еще немного поразмышлял на эту тему. Маккьюни исчезает, а неделю спустя, в воскресенье, звонит жене и просит ее связаться с Джейком и Потом. Она выполняет просьбу мужа, ребятишки звонят в мотель, и им велят приехать в Ньюпорт. Час пути по автостраде — и они на месте. Так, да не совсем — где-то что-то не стыкуется.

То, что Джейк и Пот работали на кого-то еще, не являлось для меня откровением. И теперь этот «кто-то» стал здорово походить на Джеймса Рэнделла Маккьюни. Это, кроме всего прочего, объясняло оговорку Пота — он сказал «Мак», потом поправился — «Джим». И почему ему так не понравились мои вопросы, даже косвенно относящиеся к Джиму? И еще это означало, что миссис Маккьюни отлично знала: ее муж никуда не исчезал и был связан с Джейком и Потом. Короче, она знала значительно больше моего, включая и тот несомненный факт, что некий Шелл Скотт является для ее мужа источником серьезного беспокойства, и что неплохо было бы умерить его разыскной пыл. Из чего следовал вывод: мой звонок к миссис Маккьюни был не самым умным поступком в сложившейся ситуации.

Трудность еще и в том, что мои умозаключения строились на обрывочной информации, по большей части являясь догадками. Пока у меня не было ничего достоверного и надежного, за что можно было бы ухватиться. И я еще раз подумал, что неплохо бы заглянуть в архивы братьев Рэнд и заодно убедиться, что... меня там пока нет. Задача не столь уж неразрешима, если найти эффективный способ выкурить всех из похоронного бюро наружу.

До Четвертого июля оставалось еще сорок дней, но оптовые торговцы уже поспешили выставить на продажу всякие прибамбасы для праздничных фейерверков. С одним из таких торгашей я был лично знаком. Он продавал шутихи и ракеты любой мощности — маленькие, большие и даже черт знает какие большие.

Сработает мой замысел или нет, но сама идея мне очень понравилась. Даже если мне суждено погибнуть, у моего плана оставалось одно замечательное преимущество: я уйду красиво, под оглушительный фейерверк, прямо на кладбище.

Неплохо. Пожалуй, шесть штуковин поздоровее будет в самый раз...

Да, шесть здоровенных шутих наделали шороху в хозяйстве братьев Рэнд, и теперь мне предстояло расхлебывать последствия.

Лента впилась в заломленные за спину руки. Огромные клешни Пота небрежно покоились на руле моего «кадиллака», а тонкие пальцы Джейка ласкали пушку. Она хоть и не была нацелена на меня, но в любой момент, вздумай я вести себя необдуманно — например, пошевелить ушами, — могла быть пущена в ход.

И я принялся прокручивать в голове события последнего часа. Покинув дом Маккьюни, я заехал за бабахалками и двинул прямо на кладбище братьев Рэнд. Не думаю, что за мною пустили «хвост», но такая вероятность не исключена. Установив шутихи, я заявился в похоронное бюро, дождался салюта посмотрел папки и вышел. Все вроде бы шло гладко, как по часам; однако, решив, что самое трудное уже позади, я утратил бдительность и теперь-то самое трудное, надо полагать только начиналось.

Утешал, хотя бы морально, лишь тот факт, что я все же отыскал мистера Грэйвса. На папке из ящика «Га-Гу» значилось: «Г.М. Грэйвс. Мемориальный склеп» и прилагался адрес на Гринфилд-авеню. В примечании указывалось, что наследниками усопшего являются жена Лорис, дочь Памела и сын Дуглас. Дальше шли цифры и числа, походившие на записи об оплате.

Так что теперь я знал, где он покоится — если, конечно, мне удастся отыскать этот долбаный мемориальный склеп. А точнее, если останусь в живых еще достаточно долго, чтобы успеть найти его. И все же я по-прежнему мало что понимал. Великолепно, просто великолепно — нашел загадочную могилу. Я великий детектив. Великий и... почти мертвый. Впору было беспокоиться о собственной могиле.

Мы доехали до Стрип и свернули к Беверли-Хиллз, затем Пот съехал на покрытую щебнем дорогу. За мощными бетонными столбами, на которых висели ажурные металлические ворота, она шла под небольшим уклоном вверх и, повернув влево, исчезала из виду. Посаженные вдоль дороги деревья образовывали тенистый тоннель. Мы проехали еще с полмили, и я подумал: не везут ли меня громилы в укромное местечко, чтобы спокойно и без помех прикончить?

В таком случае, я просто так не дамся. Хотя руки и были связаны, но ноги оставались свободными. Конечно, они могли сначала прострелить их, а потом уж убить меня, но я все равно попытаюсь хотя бы выбить кому-нибудь пару зубов или сломать несколько ребер. Опершись о спинку сиденья, я приготовился, как только кончится дорога, лягаться сразу в двух направлениях.

На самом деле она не кончалась, а плавной дугой уходила в поросшую травой овальную площадку размером в пол-акра. Здесь за бархатисто-зеленой лужайкой виднелся живописный дом, какие обычно строят на ранчо. Приземистый и крепкий, он был построен из какого-то темного камня вулканической породы и отделан красным деревом. Откуда взяться такой усадьбе в подобной глуши, в стороне от шоссе?

— А кто живет...

— Заткнись.

С тех пор как мы сели в машину, ничего другого от этих кретинов я не слышал, и их однообразный словарь начинал действовать мне на нервы.

— Послушайте, вы, недоумки...

— Заткнись.

И в то же мгновение в моей голове брызнул горячий фонтан из лопнувших мелких сосудов, сопровождаемый еле слышным потрескиванием фейерверка. Ну, подонки у меня поплатятся — хотя бы откушенным ухом.

Я уже напряг мышцы и начал потихоньку выпрямляться, когда Пот вырулил по дуге и затормозил. Ошалев от боли, я на какое-то время перестал следить за дорогой, но теперь сообразил, что Пот завернул за дом. Пульсирующий гейзер в моей голове стал постепенно утихать, превращаясь в булькающий болью котелок. Нет, местечко никак не походило на то, где имеют обыкновение убивать людей.

За домом на лужайке располагались крытое патио и бассейн какой-то неопределенной формы. В самом бассейне и вокруг него мне почудилась целая стая девиц, резвящихся, словно лесные нимфы.

«В чем дело? — удивился я. — А вдруг перед тем как пристрелить, садисты решили исполнить мое последнее желание?» Вообще-то «стая» — явное преувеличение. Когда у меня посветлело в глазах, я разглядел, что их всего трое — симпатичных, разненьких. Мы остановились в десяти ярдах от бассейна. Одна из девиц только что выбралась на бетонный край, а две другие красовались перед нами.

Три спелых персика в бикини, облегающих их тела не менее плотно, чем кожура этого солнечного плода. Одна — высокая блондинка с весьма выдающимися формами; другая — среднего роста блондинка с формами не менее выдающимися, и, наконец, третья — маленькая блондиночка и опять-таки со сплошными выпуклостями. Ни одну из них я не знал, но был бы не прочь познакомиться: они нравились мне куда больше, чем Джейк с Потом — порознь или вместе взятые.

Блондинки, блондинки... Я даже ругнулся про себя. Куда только ни сунусь, повсюду на моем пути