Да, именно так нужно искать девушку. Сначала идешь в электрокомпанию, проверяешь, не прошла ли она по переадресовке, потом в телефонную, в газовую, — короче, обходишь их все. Справляешься на почте, ходят ли по прежнему адресу письма и газеты, подымаешь документы о регистрации брака — какое там место рождения, кто родители, пытаешься с ними связаться. Проверяешь счета, регистрацию автомобиля, получаешь за все это в челюсть, и — пожалуйста — тебя сажают с ней в одну комнату.

Трэйси сидела на жестком деревянном стуле и смотрела на меня. Кроме этого стула, мебели в комнате не было. В жизни Трэйси выглядела даже лучше, чем на фотографиях: удивительно молоденькая и симпатичная, и, глядя на нее, вспоминались и первая любовь, и юношеские грезы, и первое свидание. Правда, в отличие от имевшихся у меня фотографий, эта девушка успела немного повзрослеть, вырасти, так сказать, стать больше женщиной, но все равно я узнал ее с первого же взгляда.

По-моему, в тот момент мы неплохо дополняли друг друга. Я уже, кажется, обмолвился про свой сломанный нос, обрезанный кончик уха, торчащие брови. Добавьте сюда еще разбитую челюсть — от нее все лицо наперекосяк, и вы поймете, что я хочу сказать. Может, я неверно выразился, сказав «дополняли друг друга», но лицо у Трэйси тоже было немного не того. Не совсем правильное. На обложке журнала такое не встретишь, не тот тип. И родинка у рта только портила его, впрочем, родинка — это ерунда, мелочь. Поговорив с Трэйси часок-другой, без родинки ее уже трудно представить. Брови, пожалуй, чересчур широкие и прямые, но зато ее рот, ее губы компенсируют все с лихвой. Сочные, пухленькие — так бы сразу и поцеловал. Верхняя губка небольшая, почти как у ребенка, но она ее совсем не портила. Наоборот. И глаза — глубокие и зеленоватые, как два омута. Очень красивые глаза. Такое лицо вряд ли назовешь эффектным, но ей оно очень подходило, делало ее какой-то особенной, а кроме всего прочего, с ней удивительно приятно говорить.

— Свой или чужой? — первой заговорила она.

— Свой.

— Слава Богу. Я здесь с тоски помираю. Спасибо.

— Не за что. Я еще ничего не сделал. — Я принялся ходить по комнате, заглядывая во все углы.

— Бесполезно. Я сто раз уже все осмотрела. Выход только один. Других дверей или окон нет. А эта заперта, и ее не сломать. Бесполезно.

Я подошел к девушке и сел на пол.

— Ну что, Трэйси, попали мы с тобой в заварушку?

Она широко раскрыла глаза:

— Откуда ты знаешь, как меня зовут? И кто ты такой вообще?

Вдруг я с ужасом подумал, что Трэйси ничего еще не знает о смерти сестры. О том, что Джорджия убита. Сидит здесь, наверное, с самой пятницы.

— Долго объяснять, кто я и что я. Но время у нас, судя по всему, будет, и тогда я расскажу, потерпи.

— Хорошо, я согласна. Но только мне кажется, что я нахожусь тут уже целую вечность. Ни разу не выпускали на улицу, ничего не объяснили. Я не могу понять, за что меня держат? Не знаю даже, какой сегодня день. Суббота? Воскресенье?

— Сегодня воскресенье. Сейчас около семи часов утра.

— Вот это да! Сестра и отец, должно быть, с ума сходят.

— Я вчера их видел.

— Да? Ну и как они? Наверное, везде меня ищут? Кстати, ты так и не представился. Объясни же наконец, кто ты и что происходит?

— Меня зовут Шелл Скотт. Я — частный детектив.

— Детектив?

— Ну да, твоя сестра меня наняла и просила помочь. Помочь найти тебя. Вчера она была у меня на работе.

Я, правда, не совсем ее понял, она вела себя немного странно. Джорджия, естественно, сказала, что ты пропала, но, по-моему, она хотела чего-то еще. Я в этом уверен. Может быть, лучше ты сначала расскажешь, что произошло? Как ты здесь очутилась? Давай, Трэйси, я внимательно слушаю.

— О'кей, я согласна. Итак, ты говорил с папочкой. И что он тебе поведал?

— Нет, нет, нет. — Я потряс головой. — Сначала ты.

Было очевидно, что Трэйси принимает наше совместное заточение за увлекательную авантюру, не более, и не сознает, какая серьезная опасность нам угрожает, что жить нам, возможно, осталось несколько часов. А может быть, я и сам еще тогда не вник во все как следует, и надо бы было, вместо того чтобы только беспокоиться, что-то и предпринимать. Я всячески старался оттянуть тот момент, когда придется сказать правду о Джорджии.

— Сначала я? Вы, детективы, всегда так работаете?

— Лично я — всегда так.

— Ну ладно. — Она внимательно посмотрела на мое лицо, потом на одежду. — Бедняжка, что с тобой? Кто это тебя так?

— Ты о чем?

— О твоем лице. И твоя одежда. Ты что, дрался?

— А, это. Ну да, в общем, пришлось подраться. Эти парни захотели поразвлечься. Но не обо мне речь, ты собиралась начать что-то рассказывать?

— Начать? А с чего начать?

— Ну хотя бы с того, почему ты здесь? Как это получилось?

— Но я и в самом деле ничего не поняла, мистер Скотт. Все-таки это Джорджия, это она все затеяла. Начала вести себя так странно, что я не знала, что и подумать. Ты хочешь, чтобы я об этом рассказала?

— Зови меня Шелл и, прошу тебя, Трэйси, выкладывай все, что знаешь.

— Хорошо. Началось это месяц или два назад. Джорджия стала вдруг замкнутой и раздражительной, на себя не похожа, и вот это-то меня и взволновало. Иногда она была как обычно, как та сестра, которую я всегда знала, а временами просто не подпускала меня к себе. Оставь, говорит, меня в покое, и все тут. Я ничего не понимала. Хотя, если честно, Джорджия всегда была немного непредсказуемой. И неуправляемой, не то что я. — Трэйси улыбнулась. — Никогда не знаешь, что ей придет в голову в следующий момент. Я подумала, у нее неприятности, а потом вспомнила, что она как раз тогда завела себе нового парня. Вот я и решила, что она с ним поругалась. — Здесь Трэйси прервалась, помолчала и продолжила уже вполне серьезно: — Пару недель назад я попробовала выяснить, в чем тут дело. И оказалось, что ее ухажер — угадай кто?

— Кто?

— Питер Сипель.

— Кто такой Питер Сипель?

— Да ты что? Он же тебя сюда привел. Один из братьев-близнецов.

Я проглотил это спокойно, переварил, и мне это не понравилось.

— Один из этих близнецов?

Да-а, дело принимало скверный оборот.

— Именно. Тогда у меня созрела идея. Я подумала, что это из-за него Джорджия сама не своя и что если я с ним познакомлюсь, то, может быть, смогу из него что-нибудь выудить. Джорджия со мной молчала как рыба.

Меня, кажется, даже пот прошиб при мысли, что такая миловидная девчонка хотела запудрить мозги кровожадному дебилу Сипелю, одним из любимых занятий которого было дырявить из пистолета полы плаща сидящего перед ним человека и, может быть, еще более любимым — делать дырочки в головах частных сыщиков.

— Ну ты даешь, крошка. И что было дальше?

— А дальше я подстроила нашу с ним встречу, все вышло как бы случайно, наговорила ему кучу