Гоцман крупными шагами вернулся в кабинет. Подошел к Русначенко и в упор посмотрел в его спокойные, ничего не выражающие глаза:
— Капитан! Тебя контрразведка направила?..
Но взгляд задержанного остался непроницаемым. Он чуть усмехнулся и отодвинул от себя стакан с недопитым чаем.
Полковник Чусов налил себе из бутылки еще боржоми, с удовольствием выпил холодную шипучую воду. В июльский зной — лучше не придумаешь. Показал на бутылку Давиду, но тот от волнения не заметил мирного, приглашающего жеста.
— Шестьдесят пять трупов за одну ночь!.. — Гоцман крупными шагами расхаживал по кабинету начальника контрразведки Одесского военного округа. — Кто дал тебе таких прав? Кто?!.
— Вы о чем, товарищ подполковник? — мирно осведомился Чусов, промокая губы платком.
— Людей отстреливают как собак! Внаглую! Еще и в глаза смеются…
— Преступность в городе — ваша проблема, это вы должны ее решать, — неопределенно заметил Чусов, не глядя на собеседника.
— Моя! Моя проблема! — подскочив к нему вплотную, яростно выдохнул Гоцман. — И по закону мои ребята имеют право стрелять любого вооруженного козла без второго слова! И я могу напомнить им за это право!
Чусов отставил стакан, внимательно взглянул на тяжело дышащего Давида.
— Будут потери…
— Посмотрим, кому больше, — не отвел глаз Гоцман. — У меня, знаешь, не пацаны с сосками бегают. Тоже фронтовики с орденами…
Чусов примирительно поднял ладонь, нашарил на столе остро заточенный карандаш.
— Если я правильно вас понял, кто-то из моих сотрудников превысил свои полномочия…
— Шлимазл ты, Чусов, каких нету! — брезгливо перебил Гоцман. — Мы же с ворами почти договорились…
— Товарищ подполковник, вы разговариваете со старшим по званию! — поднял голос начальник контрразведки.
Гоцман, с презрением глядя на него, подчеркнуто вытянулся по стойке «смирно».
— За ночь задержаны семнадцать человек, — сухо, официальным тоном проговорил он. — Судя по документам, все — офицеры армейской разведки. После допросов они были отправлены во внутреннюю тюрьму УГРО, откуда были выпущены сотрудниками вашего отдела, предъявившими подписанный вами мандат…
— Разберемся, — не глядя на Гоцмана, бросил Чусов.
— Что ты мне обезьяну водишь!.. — вспылил Давид, окончательно плюнув на субординацию.
— Сядь, подполковник!!!
Гоцман продолжал стоять, глядя Чусову в лицо. Глаза начальника контрразведки побелели от гнева. Карандаш хрустнул в его руке, Чусов отбросил обломки в сторону.
— Первое, — заговорил он вибрирующим от гнева голосом. — Освобождение задержанных… Я разберусь лично. Результаты доложу вашему руководству. И впредь по этому вопросу буду разговаривать только с ним, вы меня поняли?!. Второе… Задержанный, которого вы сейчас допрашивали, — Герой Советского Союза гвардии капитан Русначенко. Я его у вас забираю, потому что человек, в которого он стрелял на улице Пастера, — Чекан! Я должен выяснить, где Чекан скрывает оружие, украденное с армейского склада. И кто такой Академик!.. Это все! Вопросы есть?.. Вы свободны, подполковник…
Глава восьмая
В кабинете Гоцмана опять были шум, гам и общее движение. На этот раз центром внимания был майор Довжик, которому Арсенин перевязывал голову. Рядом суетился Якименко, заваривая чай.
— Крепкий не надо, послабее… — не отрываясь отдела, бросил через плечо Арсенин. — И сахару побольше.
— Шо у нас опять за здрасте? — хмуро осведомился Гоцман с порога, завидя виноватую улыбку Довжика.
— Да вот, Михал Михалыча женщины не любят, — засмеялся Якименко, звеня ложечкой в стакане. — Или, другими словами говоря, гладят его утюгами…
Довжик, отстранив врача, поднялся, придерживая одной рукой бинт на голове:
— Разрешите доложить?.. Выехав на улицу Пастера по вызову постового, старшего милиционера Капцева, я опросил свидетелей перестрелки…
— Майор! — с непривычными для него металлическими нотками в голосе произнес Арсенин. — Отправлю в госпиталь! Сесть!!!
Довжик со вздохом подчинился и продолжил:
— Как услышал про шрам на виске, сразу достал фотографию Чекана… Слава богу, свидетелей — вся улица… Узнали! И застреленного опознали тоже. Проходил по картотеке МГБ, кличка — Рыбоглазый. Был полицаем при румынах… Проверил по своим каналам. У его любовницы была квартира на Балковской… Я туда. Зашел. Смотрю — Ида, воровайка, подельница Чекана! Я еще ее фотографию вам показывал… Косетинская, помните?..
— Ага, краля такая, — мечтательно причмокнул губами Якименко, но осекся под суровым взглядом Гоцмана.
— Помню, помню… — Давид наблюдал, как умелые пальцы Арсенина заканчивают перевязывать раненого. — И дальше шо?
— Дальше… — Довжик на мгновение замолчал, принимая из рук Арсенина стакан горячего чая, отхлебнул. — Я сначала прямо растерялся, а потом даже для себя самого неожиданно говорю — я от Чекана!.. И смотрю на ее реакцию… Смотрю, вроде как поверила. Я тогда запускаю про Академика… Опять клюет! Ну, я и расслабился сдуру. Мне, говорит, одеться надо… Зашла мне за спину, а там утюг был… Я слышу шорох, обернулся…
Довжик крутанулся на стуле, показывая, как именно он обернулся, но лицо его неожиданно побелело, и он грузно, мешком, повалился набок, выронив стакан с чаем. Гоцман с Арсениным еле успели поддержать раненого.
— Шо, сильно она его приложила?..
— Могло быть и хуже, — отозвался врач, массируя Довжику плечи. — Чугунным утюгом запросто можно убить. Надеюсь, только сотрясение…
— А Иду эту самую задержали? — Гоцман повернулся к Якименко.
— Задержали, — кивнул тот, встревоженно глядя на лежащего без сознания Довжика. — Михал Михалыч в подъезде наряд на всякий случай оставил… Ну, они на звук удара и кинулись. Кречетов допрашивает…
— Чай с полу вытри, — буркнул Гоцман, выходя из кабинета.
Со стороны могло показаться, что майор Кречетов и задержанная ведут светскую беседу — такой милый, сдержанный и негромкий шел у них разговор. Но достаточно было чуть вглядеться в то, как неестественно прямо сидела на стуле Ида, как остро и цепко всматривался в выражение ее лица майор, и становилось ясно: идет не просто допрос, а поединок двух воль, двух принципиально враждебных друг другу людей.
— Ида Казимировна, помилуйте, — с улыбкой говорил Кречетов, — какая же это самооборона — утюгом по голове? А?..
— Не случилось веера под рукой, — кокетливо улыбнулась Ида.
Майор рассмеялся:
— Ида Казимировна, вы же ударили нашего сотрудника при исполнении, а это…
