книг. И вздрогнул, услышав за спиной старческий голос:

— Нора — это из Ибсена.

Он быстро обернулся. Старик будто прислушивался к чему-то внутри себя, разочарованно и раздраженно двигал губами.

— Никогда не думал, что так боюсь смерти… Да садитесь, садитесь.

Гоцман сел так, чтобы видеть дверь:

— Мне сказали, шо вы шо-то знаете за Академика…

— Я не знаю никакого Академика, — вздернул подбородок Игорь Семенович. — Но, возможно, я могу помочь вам…

— Это чем же?

— Неделю назад мой сын увидел человека, которого тестировал в сорок третьем. Этот человек тоже увидел его и, видимо, узнал… А на следующий день моего сына убили… — Старик пожевал губами и ткнул в направлении Гоцмана указательным пальцем. — И выходил этот человек из здания вашего уголовного розыска.

— Стоп, стоп… — не сдержал раздражения Гоцман. — Давайте по порядку.

— Да, по порядку… В сорок третьем году я и мой сын по просьбе германского командования занимались тестированием курсантов разведшколы…

— Вы сотрудничали с немцами? — перебил Давид. Старик еще сильнее вздернул подбородок.

— Вы знаете, что такое эзотерика?.. Психоанализ?.. — резко, надменно осведомился он. — Кто такой Карл Мария Вилигут?..1

— Нет, — пожал плечами Гоцман.

— И никто здесь не знает, — кивнул Игорь Семенович. — А немцы знали и относились ко мне с уважением. Даже намекали, что меня могут перевести в «Аненербе» 2… И печатали мои статьи в «Молве» и «Одесской газете». Я, между прочим, был учеником самого Фрейда… Тоже не знакомы?

— Нет.

— Конечно, нет!.. — саркастически фыркнул старик. — Так вот, это был такой материал для исследований, что я согласился. Мой сын проводил собеседования и докладывал мне… А я составлял психологический портрет и по возможности прогноз на будущее…

— Зачем?

Старик зло вскинул седые брови:

— А вас не интересует будущее?.. Конечно, ведь у вас его нет, Гоцман, или как вас там на самом деле?!

— С вами все нормально? — спокойно осведомился Давид.

Пальцы старика заплясали по четкам, постепенно успокаиваясь. Ледяные глаза затянуло мутной поволокой, потом они вновь прояснились.

— Не волнуйтесь, у меня тоже нет будущего, — наконец с усилием выговорил он. — Они убили моего сына… Значит, убьют и меня.

— А кто его убил?

— Не знаю.

— Где это случилось?

— Я не знаю, — повторил Игорь Семенович. — Тела не нашли. Но я знаю, что его убили…

Гоцман с раздраженным вздохом заерзал на стуле.

— Вы думаете, я сумасшедший?.. — внезапно чуть ли не с жалобой произнес хозяин квартиры. — Нет… Я умею видеть, хоть и слепой. Странно, почему я вас боюсь? В вас нет угрозы, но я вас боюсь…

— Вы за разведшколу…

— Да… Однажды привели курсанта. Видимо, особо важный… У него случился нервный срыв. И командование попросило его проверить…

— И шо?

— Этого человека сын видел неделю назад.

— Как он выглядит?

— Не знаю… Я же сказал, с ним беседовал мой сын… Но психологический портрет я помню хорошо. Это человек большой силы и абсолютно без лица.

— То есть? — пожал плечами Гоцман.

— Он может быть любым… Если надо. Он может менять лица, как перчатки.

Гоцман весь подобрался, подался вперед:

— Имя? Кличка? Какие-то приметы? Старик задумчиво покачал головой:

— Не знаю… Но Академик подошло бы. Такой размениваться на мелочи не будет. Лучше ударит один раз, но очень сильно. И людей не пожалеет…

— Негусто… А шо все-таки значит — без лица?

Игорь Семенович наклонился к Давиду, вплотную придвинулся к нему. От пристального взгляда незрячих синих глаз у Гоцмана мороз пошел по коже.

— Настолько свой, что никто не может даже подумать.

Портьера за спиной старика колыхнулась. Гоцман напряженно всмотрелся туда. Нет, никого. Показалось. Или?..

— Кто эти люди, шо привели меня сюда?

— Мои сыновья, — медленно ответил старик. — У меня, как в сказке, было три сына… Это моя охрана.

И он снова склонился к Гоцману, буравя его слепыми глазами.

— О чем вы думаете? — горячечно зашептал хозяин странной квартиры. — Я не могу прочесть ваши мысли… О чем вы думаете? О чем?

Гоцман осторожно отстранился, отклонившись в сторону. Взгляд старика по-прежнему был направлен туда, где находилось его лицо.

Давид коснулся лежащих на столе вязальных спиц.

— Не трогайте спицы!.. — прозвучал испуганный, резко-скрипучий старческий вскрик. — Я сейчас… сейчас вернусь…

Он боком, косо поднялся из кресла и, придерживая полы халата, засеменил к двери. Из-за портьеры показался тот самый плотный парень, встретивший Гоцмана в коридоре. В его руке блеснул пистолет.

— Уходите! — зло прошипел парень. — Быстро!..

По темному Приморскому бульвару, от здания бывшей городской думы, медленно, прогулочным шагом, наслаждаясь летней ночью, шла вполне себе симпатичная парочка. Правда, одета она была странновато для конца июня — мужчина, с открытого, располагающего лица которого не сходила легкая улыбка, парился в длинном кожаном плаще, а женщина — в просторном шерстяном костюме с широкими рукавами и модной шляпке с фазаньим пером. На аллее бульвара они были одни, если, конечно, не считать бронзового Пушкина, перед которым гуляющие почтительно постояли с минуту.

Внезапно из темноты перед парочкой возник крепенький морячок в тельняшке и клешах. На влюбленных без всякой симпатии уставился черный зрачок «вальтера».

— Только тихо, — сразу предупредил морячок почти доброжелательным тоном. — Без шуму!

Сзади пары зашевелились кусты. Еще трое вооруженных парней вышли на аллею, целясь в задержанных.

Реакция парочки оказалась на диво спокойной — люди не стали ни сопротивляться, ни звать на помощь. Мужчина, не сгоняя с лица улыбку, послушно воздел руки кверху, а барышня, передернув плечами, спрятала ладони в широкие рукава своего костюма.

— Прошу прощения за беспокойство, мадам, — галантно произнес морячок, слегка кланяясь даме, и