котором Зафода Библброкса — двухголового хиппи, побывавшего президентом Галактики, отправляют в Тотально-Воззренческий Вихрь. Считается, что этот Вихрь — самая страшная психологическая пытка, которой может подвергнуться разумное существо. Когда вы оказываетесь в Вихре, вы моментально видите всю бесконечность творения и ваши отношения с ним. В огромности времени и пространства вы видите самые мелкие точки на самых мелких точках и стрелку с надписью «ты здесь». Вихрь должен разрушить ваше эго, уничтожить вашу душу, любой, кто попадает в Вихрь, обратно выходит воющим, лепечущим идиотом. За исключением Зафода, который выходит с самодовольной улыбкой на лице. Ведь все, что Вихрь сообщил ему, было тем, что он и так всегда знал: он — по-настоящему классный парень и самая важная персона во Вселенной.
Это — одна из самых язвительных пародий на «туристическую эстетику» контркультуры. В нескольких коротких абзацах Адамс искусно обнажает весь нарциссизм идеального аутентичного путешественника. Разумеется, у Зафода не возникло никаких проблем с Вихрем — так же, как у Аланис Морисетт с Индией; его нисколько не смущает идея о том, что вся вселенная существует лишь для утоления его духовной жажды.
Критики туризма, включая многих из тех, кто считает себя «путешественником», часто применяют сексуальные метафоры — порой зловещие, чтобы описать, что происходит. Путешествия в экзотические места часто становятся актом вуайеризма — иногда едва уловимым, но зачастую явным. Этот вуайеризм легко может стать неистовым, даже если он символичен. Как утверждает Джулия Харрисон в книге «Быть туристом: поиск смысла в развлекательной поездке» (Being a Tourist: Finding Meaning in Pleasure Travel), «скромность не относится к добродетелям энтузиастов путешествий», поскольку каждое впечатление, каждое суждение будет окрашено и оформлено в соответствии с критериями «аутентичности», которых придерживается путешественник. И, как мы видели, это не объективные критерии, а такие, которые целиком формируются индивидуальными потребностями путешественника в «поисках невинности».
Именно потому, что местное население вмешивается в процесс удовлетворения путешественником «потребности в невинности», само его существование часто воспринимается как препятствие — то, чего нужно по возможности избегать. Известно, что путешественники, особенно те, кто усердно ищет экзотики, проводят очень много времени друг с другом, не контактируя с местными жителями. Путешествия — идеальная возможность для искренних и открытых дружеских отношений с другими жителями Запада, поскольку эфемерная, временная природа этих отношений позволяет каждой стороне идеализировать другую и считать отношения свободными от власти, уз и ожиданий. В частности, молодежные турбазы — идеальные места для такого рода дружбы, и как раз благодаря отсутствию социального подавления случайный секс между туристами столь обычен.
Вышедший в 2000 году кинофильм «Пляж» — отличное исследование опыта соприкосновения с экзотикой, только при полном отсутствии местного населения. Фильм повествует о молодом путешественнике по имени Ричард (его играл Леонардо Ди Каприо), не желающим мириться с нелепым существованием в обществе мейнстрима. Он направляется в Таиланд, где его ждет разочарование, когда он видит, насколько коммерциализированным и переполненным туристами стал Бангкок. Там все в точности как дома в США! С помощью карты, оставленной в его гостинице свихнувшимся соседом, он и двое других туристов, приехавших из Франции, находят тайный остров, на котором поселились другие неприкаянные странники (т. е. хиппи), построив собственную коммуну-эдем у пляжа на лагуне, скрытой от моря кольцом гор.
«Пляж» — это полуторачасовое исследование отношения контркультуры к понятию экзотики. Кучка страдающих от отчуждения жителей Запада отправляется в Азию в поисках «реальности», но встречает лишь еще большее отчуждение при контактах с местными жителями. И тогда они находят необитаемый остров и создают матриархальную коммуну для воплощения обычных идеалов употребления наркотиков, свободной любви и относительного отсутствия правил. Они даже придумывают собственный язык, чтобы избежать недоразумений, связанных с употреблением их родных языков. Эти странники, наконец, заново находят в Азии утраченную невинность, но лишь попав в такое место, где нет ни одного азиата.
Бездумный экзотизм, показанный в фильме, приводит к некоторым чертовски забавным сценам. Рай оказывается потерянным, когда один из членов коммуны погибает от зубов акулы, пробравшейся в лагуну, и позже той же ночью все устраивают импровизированную похоронную церемонию у костра. Один молодой человек со светлыми дредами и гитарой принимается играть классическое вступление к «Песне об освобождении» Боба Марли. Снисходительность сцены, в которой белый человек с дредами поет песню об освобождении от рабства, такова, что по сравнению с ней благодарность Аланис в адрес Индии кажется по-настоящему душевной. Однако для контркультуры это в порядке вещей. Основная мысль, к которой подталкивают зрителя: дома эти люди подвергались такому же угнетению, как рабы, и жизнь в островном рае, где нет надоедливых тайцев, все время старающихся что-то им продать, — это чудо, сравнимое с давней мечтой растафариан [23] освободиться из «Вавилона» и вернуться на свою родину в Эфиопию.
Современный путешественник оказывается, в конце концов, перед серьезной дилеммой. С одной стороны, страсть к экзотике, превращающая путешествия в позиционное благо и заставляющая серьезных путешественников постоянно стараться опережать волну массового туризма, порождается самообманом, дисбалансом власти и эксплуатацией. С другой стороны, когда волна туризма проходит по ранее нетронутому району, местная экономика полностью преображается в ожидании новых визитеров. Антиматериалистическое стремление, изначально подталкивающее людей к поискам экзотических мест, вовлекает все больше и больше регионов в глобальную экономику.
Кажется, нет никакой возможности избежать альтернатив. Массовый туризм отвратителен, нелеп и связан с эксплуатацией. Удовольствие от знакомства с якобы экзотическими местами омрачается осознанием того, что постоянные поиски аутентичной связи с миром путем бегства от современности есть не решение проблемы, а ее причина. Даже если просто оставаться дома, это становится нарушением подразумеваемой межкультурной экономической сделки. Куда же податься путешественнику с добрыми намерениями?
Одной из форм путешествий, которая редко упоминается социологами и другими исследователями туризма (или никогда не упоминается), являются деловые командировки. Однако можно говорить о таких поездках как об истинно аутентичной и неэксплуатационной форме путешествий. Для многих туристов, особенно тех, кто заинтересован (даже неосознанно) в экзотике, проблема состоит в том, что они слишком сосредоточены на социальной психологии опыта путешествия, а не на самом опыте.
То есть вместо того чтобы выбрать место назначения, основываясь на относительно объективных критериях — комфорт, красоты, достопримечательности, цены, дружелюбие местных жителей и т. д., они выбирают места назначения, основываясь на том, насколько они «аутентичны» или «экзотичны» и сколько социального капитала будет получено в постоянном поиске средств для выделения на фоне массы. Ценность места назначения зависит от того, как много «цивилизованных» уже там побывало и насколько мало подготовлены местные жители к появлению гостей. Озабоченность этим символическим аспектом туризма трансформирует потенциальные места назначения в позиционное благо.
Командировки же не сопряжены ни с одной из этих проблем. В отличие от охотника за экзотикой, старающегося тратить как можно меньше денег, чтобы не превратить в товар местные отличия, командированный приезжает в чужую страну по приглашению местных жителей. Командировка означает смещение от символического к материальному. Командированный не ищет ни духовного смысла, ни позиционных благ, даже не ищет интересных зрелищ, а целью его путешествия является торговля — торговля, которой в принципе не обязательно быть вуайеристической или связанной с эксплуатацией. Здесь может иметь место конкуренция — скажем, между иностранными фирмами, борющимися за долю на иностранном рынке. Но в отличие от скачкообразных волн туристов, порожденных теми личностями, кто путешествует ради приобретения социального капитала, это конкуренция такого рода, которая полезна местным жителям, так как они получают возможность заключить более выгодную сделку. В конце концов, возможно, единственная «аутентичная» форма путешествий — это деловая командировка. Все остальные путешественники — просто туристы.
Нигде искус экзотизма не проявляется ярче (и не приносит больше доходов), чем в бурно развивающейся индустрии «альтернативной медицины». В любом городе Северной Америки с населением
