С легким поклоном он обратился к Хью Кари:

— Вы расположитесь в каюте капитана. Айви сейчас вас отведет туда.

Джон Патрик проводил взглядом обоих мужчин и повернулся к Аннетте. Она сильно побледнела.

— А вы займете каюту первого помощника.

— А вы, капитан, где расположитесь? — язвительно поинтересовалась она.

— Думаю, в каюте второго помощника. — Он взглянул на небо и прибавил: — Сейчас неподходящая погода, чтобы оставаться на палубе. Вам нужно спуститься вниз.

— Пират проявляет заботу о здоровье своих пленников? — спросила она, не желая уступать ни в чем.

— Эй.

— Пусть так, но мне ваша забота ни к чему и ваше беспокойство о нас также. Я хочу остаться здесь. — И она решительно вздернула подбородок.

Спорить было некогда, и, ответив: «Как пожелаете», — он отвернулся и стал отдавать приказания, зорко наблюдая за Аннеттой, пока трап не втащили на палубу. Последняя возможность бежать исчезла, а вместе с ней и последняя надежда, что англичане сумеют нарушить планы пирата. Джон Патрик заметил горестное выражение ее лица. Он подавил проклятие, готовое сорваться с языка, и заставил себя на время забыть о ней.

Невольно Аннетта заинтересовалась происходящим вокруг. Она еще никогда не бывала на корабле, и ей показалось просто волшебством, когда молниеносно были подняты паруса. Матросы сбросили с себя английскую морскую форму и дружно работали, выбирая якорь и отчаливая от пристани. Она смотрела, как Звездный Всадник ходит между ними, отдавая приказания, замечала, как почтительно они выслушивают и с каким обожанием смотрят на него. Казалось, для каждого из матросов у капитана припасено приветливое словечко, теплое пожатие руки, улыбка.

Вот так же он улыбался, глядя на нее. Как давно это было.

Огни на палубе были погашены, но и в темноте она различала его высокую фигуру. Он принял управление кораблем на себя, как только они вышли из гавани. Палуба закачалась у нее под ногами — это ветер наполнил паруса. Ночь выдалась холодная, начался дождь, но Аннетта не могла заставить себя спуститься в каюту. Корабль мерно рассекал волны. Береговые огни потускнели. Они вошли в пролив, ведущий к Атлантическому океану. Все дальше Филадельфия. Все дальше дом и безопасность.

Влажные волосы прилипли к щеке. Плащ отсырел, и все же ей по-прежнему не хотелось спускаться вниз. Она оставила на берегу все знакомое и привычное. Она стала пленницей беспощадного человека, и все же… все же она ощущала странное, почти радостное возбуждение, прежде незнакомое. Она не понимала, что с ней происходит. Ведь она должна сейчас чувствовать панический страх. Ничего подобного. Почему?

Аннетта посмотрела на штурвал, на человека, держащего его в руках, и вдруг ей передалось чувство уверенности и силы, с которыми он управлял неповоротливым судном. Она видела в темноте его белозубую улыбку и понимала, что он улыбается, бросая вызов судьбе.

Дождь хлестал ей в лицо. И ее охватило странное чувство освобождения. До сих пор она не понимала, насколько затворнической жизнью жила в Филадельфии. Когда ее дом сожгли, пришлось расстаться и с прежней свободой, которую она так мало ценила, пока имела, и жить в обществе, где уважение и внимание к ней пропали, как только отец разорился. Как ей хотелось иногда снова промчаться по полям, побродить босиком по мягкой земле, очутиться в конюшне и смотреть, как на свет появляется новая жизнь. И вот сейчас, находясь в плену, она чувствует себя так, как тогда, прежде, когда была совершенно свободна. Это странно и бессмысленно. Это невозможно. Тем не менее… Она стояла под дождем, глядя, как мимо проплывают берега. Когда англичане узнают об исчезновении корабля? Устроят ли они погоню? Вдруг она почувствовала присутствие Джона Патрика. Ей не надо было смотреть на него, она и так знала, что это он. Ее била дрожь, щеки вспыхнули.

— Здесь холодно, мисс Кэри.

Тогда почему ей вдруг стало жарко?

— Я не хрупкий цветок, — резко произнесла она.

— Я уже убедился в этом, — ответил он тихо. — Да и мой бок все время еще напоминает мне о ваших талантах.

«Я не хотела этого». Но эти слова она произнесла мысленно. Когда раздался выстрел, она была потрясена, увидев его кровь. Сейчас она смотрела на воду, не желая, чтобы он увидел сожаление в ее взгляде.

— Вы разве не должны сейчас вести корабль?

— Айви сумеет с ним управиться, — ответил он ласково.

Она вздрогнула, но на этот раз не от холода. Несмотря ни на что, он по-прежнему будоражил все ее чувства. Еще никто не оказывал на нее такого воздействия, и она отчаянно сопротивлялась, стремясь подавить свои непокорные чувства.

— Ах, Айви. У него, конечно, очень надежная и твердая рука.

— Он мой первый помощник.

— А как называется корабль?

— Этот корабль Его Величества — «Мэри Энн». Но вскоре он получит новое название — «Звездный Всадник».

— А где его экипаж?

— Полагаю, что офицеры все еще танцуют на балу у генерала Хоу, большинство матросов пьют в тавернах. На борту оставались считанные единицы, которые теперь мирно спят в трюме.

— Куда вы намерены нас отвезти?

— Куда-нибудь в безопасное место. Туда, где к вам и вашему отцу будут относиться, как к гостям.

— Но все же куда?

Она почти кожей ощущала его нерешительность. Это было редкое для него состояние, как она убедилась за последние несколько часов.

— Ко мне домой, в Мэриленд.

Она удивилась, но удачно скрыла удивление. К нему домой?

— Но вы же не сможете держать нас у себя вечно?

— Только до тех пор, пока Филадельфию не покинут англичане. Я не думаю, что этого придется долго ждать.

И тогда она взглянула на него.

— Я желаю спуститься вниз. Сопровождения мне не требуется.

— А у вас такой вид, словно дождь и ветер доставляют вам наслаждение.

— Я надеялась, что они развеют гнилостный смрад предательства, но я ошиблась.

С этими словами она повернулась, чтобы уйти, но он загородил ей дорогу.

— Я никогда не хотел причинить вам боль.

— Приятно слышать, — ледяным тоном ответила Аннетта, — но благие намерения часто ведут в — вы знаете куда?

Он вытер мокрое от дождя лицо.

— В ад? Да, мне легко найти туда дорогу, но сейчас я могу лишь принести вам свои извинения.

— Это все совсем неважно, мистер Ганн. Или мне следует называть вас Звездный Всадник? Так было написано в объявлении.

— Ганн — это старое родовое имя.

— Неужели? Должно быть, ваше родословное древо укоренилось весьма недавно.

Он усмехнулся, вздернув уголок рта.

— Очень метко нанесенное оскорбление родовой чести.

— Но справедливое!

Устав пререкаться, Аннетта попыталась пройти. Джон Патрик отошел в сторону:

— Я покажу вам вашу каюту.

— Я прекрасно доберусь сама, если вы соблаговолите рассказать, как мне пройти.

— Вниз по лестнице и налево. В первой каюте расположился ваш отец. Следующая ваша.