Каждый день края был предельно насыщен событиями. В ночь с 21 на 22 февраля силами 1-го и 3-го полков был произведен налет на гитлеровский гарнизон в райцентре Дедовичи. Это была одна из заметных операций, о ней много написано, поэтому я назову только ее итоги: уничтожено 650 немецких солдат и офицеров, взорван железнодорожный мост через Шелонь, выведено из строя все путевое хозяйство станции, уничтожен большой склад боеприпасов и вооружения. Потери партизан — 58 убитых и 72 раненых.
Другая операция тех дней — исключительно удачное нападение партизан на подразделение карателей в деревне Тюриково. Среди карателей были и русские перебежчики, бывшие военнопленные, полицаи. Этим и решили воспользоваться партизаны. Захватив «языка», они узнали пароль, въехали, использовав его, на нескольких подводах в деревню, бесшумно сияли охрану, а затем в Тюриково вступили главные силы. Карателей уничтожили, не дав им даже выйти из домов. Захваченные трофеи — 7 пулеметов, 100 винтовок, 68 саней с грузом.
«КАК БЫ НАМ ТЯЖЕЛО НИ БЫЛО…»
Гитлеровцы постоянно пытались проводить против Партизанского края карательные акции. Правда, их активность не всегда была одинакова, но это мало что меняет. Оккупанты не могли мириться с существованием в своем тылу крупного партизанского района, несмотря даже на то, повторяю, что эта территория сама по себе интереса для них не представляла.
До декабря 1941 года против партизан действовали отдельные, хотя порой и довольно крупные, подразделения охранных войск и полевой жандармерии. В декабре была предпринята попытка нанести массированный удар: гитлеровское командование организовало первую карательную экспедицию, в которой участвовало до 4000 солдат и офицеров. Боевые действия продолжались с 1 по 7 декабря, но успеха карателям не принесли. Несмотря на это, оккупанты продолжали посылать в край свои отряды. Вот что писала в те дни газета «Коммуна»:[17]
«Много горя и страданий причинили фашисты трудящимся нашего района. Убивали, грабили и жгли они в декабрьские дни 1941 года, когда четырехтысячной шайке головорезов удалось проникнуть в наши колхозы. Убивают, грабят и жгут они всякий раз, как появятся в деревне. Зарево пожаров, потоки крови оставляют гитлеровцы на своем разбойничьем пути.
Палачи свирепствуют все больше и больше. Но теперь им уже редко удается прорваться в наши колхозы. Узнав о приближении немцев, партизаны стремительным ударом опрокидывают вражеские отряды…
И все-таки пожары не прекращаются, то в одной, то в другой деревне падает сраженный насмерть старик, женщина или ребенок. Это зверствуют фашистские самолеты. Враг бросил в бой против мирного населения свои воздушные силы…
Стервятники могут занести в список своих „побед“ еще одну победу — над младенцем: недавно один из желтокрылых негодяев убил на руках матери в деревне П. ее грудного ребенка. Другой разбойник скосил пулеметной очередью шестилетнюю девочку. Сподвижники этих подлецов разбомбили Ясски, часть Железниц, Городню, Гнилицы… Не удовлетврившись первой бомбежкой деревни Городовик, фашисты повторили налет. Точно против целой армии направили на беззащитную деревню 27 самолетов. Разрушив почти все здания, бомбы похоронили под развалинами домов 9 колхозников и в их числе 5 стариков. В эту бомбежку окончательно осиротели дети (6 чел.) Язевых: при первом налете погиб их отец, при втором — мать…»[18]
В числе других газета упоминает деревню Гнилицы. Наш полк находился в ней как раз в то время. Но началось все с Новой Слободы.
Почти все наши подразделения размещались в Гнилицах. В Новой Слободе, до которой был примерно километр, жила только небольшая часть одного из отрядов. И вот 28 февраля днем в воздухе появились три немецких бомбардировщика, которые выстроились в круг, образовав гигантскую карусель, некоторое время примеривались, а затем стали сыпать на Новую Слободу свой смертоносный груз. Из Гнилиц мы видели этот налет как на ладони — нас разделяло только широкое поле, к тому же наши дома находились на возвышении. Около получаса утюжили воздух тяжелые машины, около получаса по всем правилам военной науки громили они беззащитную деревеньку. Помню, когда самолеты ушли, посреди Новой Слободы осталась лежать большая неразорвавшаяся авиабомба. Я таких раньше не видел, но кто-то из наших сказал, что это морская мина или что-то подобное. Словом, взрывчатки гитлеровцы не жалели, но это далеко не всегда обеспечивало им успех. В Новой Слободе, например, ни один из партизан во время бомбежки не пострадал.
Я полагаю, что в конце февраля гитлеровцы посылали на нас свои самолеты неспроста. До врага не могли не дойти слухи о том, что партизаны собирают продовольствие для отправки через линию фронта в осажденный Ленинград. Это была акция огромного, по нашим масштабам, размаха, и сохранить ее в полной тайне было, пожалуй, невозможно. Будущее показало, что гитлеровцы располагали о наших замыслах самой минимальной информацией, но и ее было достаточно для беспокойства. Видимо, оккупанты решили прощупать с воздуха некоторые деревни, и одной из них оказалась Новая Слобода. Несколькими днями позже бомбардировке подверглись и Гнилицы, впрочем, об этом я расскажу дальше.
Сейчас уже невозможно установить, у кого впервые родилась идея обоза: одни источники свидетельствуют о том, что инициатива исходила из штаба 2-й бригады, по другим получается, что родилась она у жителей деревень края; Впрочем, это не столь уж и важно: идея возникла, штаб бригады занялся воплощением ее в жизнь, и обоз прошел через линию фронта — это главное.
На территории края не найти, пожалуй, деревни, жители которой не были бы связаны с Ленинградом: либо кто-то из родственников уехал в Ленинград работать или учиться, либо породнились с коренными ленинградцами — словом, связи самые крепкие. Когда в край стали доходить слухи о блокаде, о том, что ленинградцы гибнут от голода, желание помочь им возникало естественно и неизбежно. В штабе бригады о блокаде рассказал Асмолов — подробно, ничего не скрывая. Тогда-то, видимо, идея обоза с продовольствием оформилась окончательно.
Вот что писала в те дни заместитель председателя Дедовичской оргтройки Екатерина Мартыновна Петрова в Ленинградский штаб партизанского движения:
«…Мы организовали сбор подарков трудящимся Ленинграда. С большим подъемом проходило обсуждение этого вопроса по колхозам (откровенно говоря, мы сами не ожидали такого эффекта). Выступающие колхозники заявляли на собрании один за другим: „я даю овцу“; „я даю телку“ и т. д. Старик Васильев Григорий из деревни Хлеборадово заявил на собрании: „Нам, колхозникам Ленинградской области, особенно дорог город Ленинград. Этот город носит имя великого Ленина. Трудящиеся Ленинграда на предприятиях куют победу над врагом. Помогая трудящимся города Ленина, мы помогаем фронту, боремся против ненавистного врага. Пусть ленинградцы знают, что, как бы нам тяжело ни было под игом фашизма, мы их не забываем, и всем, чем можем, помогаем…“ Сбор подарков трудящимся города Ленинграда проходил в очень тяжелых условиях. Немцы направили 3 карательных отряда с разных направлений, по 300 и больше солдат в каждом. Эти отряды партизанами были разбиты. При проведении собраний в колхозах погибли от руки фашистов 3 товарища (в том числе председатель Сосницкого сельсовета тов. Воробьев с сыном) и один тяжело ранен. Немцы бомбили и полностью уничтожили бомбежкой ряд деревень (Ясски, Ломовка и пр.), погибло несколько десятков человек мирного населения (партизан ни в одной из этих деревень не оказалось). Но все это не напугало ни актив, ни колхозников…» [19]
Всю подготовку надо было вести очень осторожно, скрытно, надо было сделать все для того, чтобы гитлеровцы об обозе не знали, иначе они легко могли помешать осуществлению задуманного. Говорят, что
