— Третий?

— Пэм Миллер.

— Та женщина с оранжевыми волосами?

— Я бы сказала, персиковыми, но вы правы. Жена Мёрдо Миллера, у ее мужа крупная охранная фирма. Жулик с положением в обществе.

— А что с двумя другими? С Глорией Хэттер и Татьяной?

— И след простыл. Скрылись. Как и вы. Миссис Хэттер в розыске у ребят из отдела по мошенничеству. А Грэм Хэттер как будто исчез с лица земли. Это дело всех на уши поставило.

— Значит, его ведете вы? Ваше первое убийство? — Странная фраза, как из букваря.

— Нет. — Она замолчала, словно преступник, колеблющийся с признанием. — Вообще-то.

— Вообще-то?

— Мне тоже пришлось уехать. Личное дело.

Он попытался вспомнить, как зовут ее сына. И бросил пробный шар:

— Арчи?

— Нет. Мой кот.

Он не стал отвечать, чтобы не ляпнуть что-нибудь не то (два года с Джулией кое-чему его научили).

— Значит, с места преступления скрылось четыре человека? Это рекорд.

— Ничего смешного.

— Я и не смеюсь.

— Случилось кое-что невероятное, я хочу, чтобы вы знали.

— Невероятное случается на каждом шагу. Мы просто не замечаем.

— Бросьте. Еще скажите, что вы верите в ангелов и все предопределено. Теренс Смит виновен в убийстве Ричарда Моута.

— Все предопределено.

— Я думала, вы удивитесь.

— Я удивлен, правда.

Он соврал, ему был телефонный звонок, шорох в трубке — с русским акцентом. Он понятия не имел откуда, но Татьяна знала все. Интересно, если переспать с ней, она тебя потом убьет? Очень может быть, что оно того стоит.

— Джексон?

— Да.

— Ваш Теренс Смит поднял волну преступности в одиночку.

— Он не мой.

— И он был просто идиот, оставил кучу улик. Эксперты обнаружили на бейсбольной бите частицы крови и мозга Ричарда Моута. У него в кармане лежал телефон Моута, а при обыске его квартиры нашли ноутбук Мартина Кэннинга, вот откуда он узнал его адрес. Похоже, он убил Моута по ошибке, ему нужен был Кэннинг. Хотел отомстить за то, что Кэннинг бросил в него портфелем, а вместо него нарвался на Ричарда Моута. Кто знает.

— Все очень хорошо сходится.

— Хорошо, да не очень. Мы пока не нашли ничего, что могло бы связать его с вашей несуществующей утопленницей, ни в квартире, ни в «хонде».

— Она существует, поверьте мне. Теренс Смит убил ее по приказу Грэма Хэттера. Он перевозил труп в машине Хэттера, найдете машину — найдете и улики. Хэттер сейчас наверняка потягивает коктейли с лордом Луканом[116] в Южной Африке, или где там сейчас скрываются преступники в бегах.

— И это все со слов русской девицы по вызову, которую никто, кроме вас, никогда не видел. Да, и Глории Хэттер, которая тоже «в бегах», по вашему выражению. Ни Теренса Смита, ни Грэма Хэттера с той девушкой ничто не связывает. Кроме того, о ее исчезновении так никто и не заявил.

— Есть те, кто хотел бы ее найти, — сказал Джексон. — Ее звали Лена Михайличенко. Ей было двадцать пять. Родилась в Киеве. Там до сих пор живет ее мать. В России работала бухгалтером. Родилась под знаком Девы, любила диско, рок и классику. Читала газеты и детективы. Длинные светлые волосы, вес — сто двадцать фунтов, рост — пять футов пять дюймов. Христианка. Доброжелательная, заботливая и оптимистичная, они все так пишут — «оптимистичная». Любила читать и ходить в театр, а еще посещала спортзал и бассейн и, совсем не к месту, была «уверена в завтрашних днях», — похоже, английским она владела не в таком уж и «совершенстве». Думаю, хотела еще раз подчеркнуть, какая она «оптимистичная». И парки. Они все любят парки, по правде, они все пишут о себе примерно одно и то же. Ее фотография есть на сайте www.bestrussianbndes.com, девушка по-прежнему выставлена на продажу, хотя уехала из России полгода назад, чтобы проверить, не золотом ли мостят улицы в Эдинбурге. Тогда-то она и попала в «Услуги» и встретила свою Немезиду в лице Грэма Хэттера. Думаю, вы раскопаете, что мистер Хэттер был связан с «Услугами» и бог знает с чем еще.

— Вы же не бросите все так, правда? Вы должны вернуться.

— Нет.

— Ради бога, Джексон.

— Нет. Я устал от всего этого. Я устал быть свидетелем.

— Вы должны дать показания в пользу Мартина, он же убил человека. Он спас вам жизнь. Вы нужны ему. Он ваш друг.

— Он мне не друг.

Повисла долгая пауза. Supremes просили его остановиться во имя любви.[117]

— Не важно, — сказал он.

— Не важно.

— Не забывайте, — сказал Джексон, — у нас всегда будет Париж.

— У нас не было Парижа.

— Это пока, — сказал Джексон. — Все впереди.

Не успела София войти, как ее шотландский парень набросился на нее и принялся расстегивать молнию на розовой форме. В розовой форме ему виделось что-то порнографическое, словно Барби развлеклась, придумав идеальный наряд медсестры. Форма у Софии была очень короткая — интересно, в тех домах, где она убирала, были мужчины, которые пытались заглянуть ей под юбку, когда она наклонялась или тянулась вверх? Когда он думал о ее работе, ему неизменно приходили на ум метелки из перьев и то, как она соблазнительно застилает кровати или стоит на коленях, когда моет полы, высоко задрав свою наглую чешскую задницу.

— Подожди, — оттолкнула она его.

— Не могу. Я целый день только об этом и думал.

Она хотела снять жакет, выпить бокал красного вина, съесть тост с фасолью, умыться, закинуть ноги на спинку дивана, сделать сотню вещей, которые для нее приоритетнее секса. Сегодня ей пришлось работать на час дольше. «Новый распорядок», — заявила экономка. Экономка тоже была новой — прежняя, с угрюмой шотландской физиономией, вдруг исчезла, и ее место заняла норовистая москвичка. В «Услугах» сменилось руководство. Софии не очень нравилось при новом режиме. Она подумывала завязать с этой работой и вернуться домой в Прагу, к нормальной жизни. Она представляла, как станет большим ученым, получит признание на международном уровне, переберется в Штаты, у нее будет красивый муж и двое детей. Когда-нибудь она будет рассматривать старые фотографии из Шотландии: Замок, военный