мальчишеская группа снимает клип на «Зимний дождь», Тахир готовит «Хана», да еще мои сольники в «России». Надо же написать что-то новое!

– Надо, – коротко ответила Ленка.

– Ну! – обрадовался Игорь. – А барышня легли и просют! Как ты смеешь ставить на себе крест сейчас, когда все так здорово завертелось, когда все только начинается – по крайней мере, для тебя. Я хоть и старый, но еще молодой, у меня все уже было, и меня ничем не удивишь. Но ты! Ты! Хотя бы ради себя могла бы оторвать задницу от дивана и перенести ее за письменный стол. Я пустой без твоих стихов, понимаешь? Я без тебя не композитор, а хрен немазаный, двух нот сложить не могу. Ты одна меня вдохновляешь! Даже, не побоюсь этого слова, не вдохновляешь, а возбуждаешь! Ты только не подумай, ты же знаешь: я люблю одну свою Олю. Хотя... – рискнул развить тему Игорь.

– Никаких «хотя»! – тут же придя в себя, оборвала его Ленка.

– Ну так вот, – вернулся к своим баранам Игорь, – в начале следующего года «Россию» снесут с лица земли...

– Ты что! – испугалась Ленка. – Атомную бомбу, что ли, бросят?

– Дура! – взбесился Игорь. – Не Россию, в смысле страну, а концертный зал! Ясно?

– Слава богу, – перекрестилась Ленка и резко переменила тему: – А ты знаешь, который час?

– Это все не важно, – отмахнулся Игорь. – Важно успеть отыграть сольники и оставить на площади звезд имя твоего скромного слуги. А у нее, видишь ли, депрессия! – снова завелся он. – Какие мы тонкие! Нельзя быть такими тонкими в шоу-бизнесе.

– Игорь, побойся бога, – разозлилась Ленка, – какой у меня бизнес? Одно сплошное шоу!

– Это ты из-за Саши Терещука? Ты на него обиделась?

– Да не обиделась я на него. Кто я, а кто Саша? Просто я в нем разочаровалась, понимаешь? Он перестал для меня существовать не как певец, артист, лауреат и так далее, а как человек. Вообще. В принципе. Хотя я догадываюсь, что ему от этого ни тепло, ни холодно.

– Слушай, ну так нельзя, – мягко сказал Игорь. – В нашем с тобой положении обиду нужно глотать, как... как... – Он задумался, подыскивая слово.

– Как сперму? – помогла ему Ленка.

– Ну, в общем, где-то да.

– Спасибо, но я только что наглоталась коньяка и мне почему-то больше ничего не хочется.

– Дура ты, Ленка, и не лечишься.

– Дура, Игорь, дура, – засмеялась Ленка, – полная дура, сама знаю. И на фига я тебе такая нужна?

– Плюнь на них всех и успокойся. Давай лучше напишем с тобой идеальную песню. Песню ни для кого! И не под кого! Сами для себя и для чистого искусства! Красивую, медленную, жалостливую... Все позавидуют и начнут наперебой ее у нас выпрашивать. А мы еще сильно подумаем, кому ее дать и за сколько.

Он еще долго так фантазировал, а Ленка слушала, улыбалась и думала о своем.

Нет, конечно, не все такие мерзкие, как Терещук. Но как все-таки обидно, что экранный образ не имеет ничего общего с человеком.

Ленка вспомнила, как в прошлом году в Кремле записывали «Песню года», где Терещук должен был петь их с Игорем песню «Костер». Народу и в зале и за кулисами набралось видимо-невидимо. На Игоре был черный смокинг, белая сорочка и белая бабочка. Царь, Бог и герой. На Ленке – французский, тоже черный костюм с сиреневыми кружевами и туфли на высоченных шпильках. Вокруг все носятся в растянутых свитерах и драных джинсах, а они на общем фоне – как два катафалка на первомайской демонстрации.

– Идем, я вас познакомлю, – предложил Игорь.

Терещук был не один. За его повисшую, как будто отсохшую, руку держалась худая, длинная, здорово помятая девица. Глаза голубые-голубые, а кожа загорелая-загорелая. Дорвалась, видимо, до дармового солярия. Девица что-то сосредоточенно жевала и хищно зыркала по сторонам.

– Дорогой Саша, – торжественно начал Игорь, – разреши наконец представить тебе Елену Бубенцову, талантливую поэтессу и просто красивую женщину, а также автора песни, которую ты сегодня исполняешь.

– Ну и что? – вяло отозвался Терещук, оглядев Ленку с головы до ног, и для особо тупых повторил: – Ну и что?

Игорь растерялся и побледнел. Ленка вдруг начала хохотать. Девица испуганно покосилась на нее и тоже залилась тонким пронзительным смехом. Саша удивленно посмотрел на девицу: мол, а это кто еще здесь? – потом на Игоря, пожевал неопределенно губами, покачал породистой головой и неторопливо, с чувством собственного достоинства удалился в сторону туалета.

– Не знаю, что это с ним, – оправдывался Игорь, – еще лет пять назад он таким не был. Но последнее время Саша так сильно переменился. Слава, знаешь, не всем идет на пользу. Может быть, он подумал, что мы у него деньги начнем просить? Вот и испугался!

– А чего пугаться? Даже если бы это было и так, даже если бы и деньги... Любая работа должна быть оплачена, тем более если она сделана настолько хорошо, что номинируется на «Песню года». А потом, что ему деньги? Так, мусор.

– Но Сашу тоже можно понять, – потупил взгляд Игорь, – ты мало кому известный автор, а он, исполнив твою песню, сделал тебе тем самым бесплатную рекламу.

– Все это здорово, – вздохнула Ленка, – но рекламу на хлеб не намажешь. И я сомневаюсь, что в такой рекламе есть смысл, так что лучше взяла бы натурой. Все равно имена авторов ни у кого в голове не остаются, и если они сами о себе не позаботятся, то о них никто и не вспомнит.

– Вот здесь ты права, – согласился Игорь, – вот чего не умею, так это шум вокруг себя поднимать.

– Это не только твоя, это наша общая беда.

– Но мы же не для этого, Лена, – ласково пожурил ее Игорь, – мы же не для шума работаем, а тем более не из-за денег! Мы же для людей! Смотри, как песню принимают! Все тетки в зале рыдают поголовно!

– Да, мы такие, мы для людей, – кивнула Ленка, – но, как сказал один мой знакомый поэт, «Да, я поэт, но жрать чего-то надо!»

– Со звездами всегда так, – уныло пробормотал Игорь, – звезды денег не берут.

– В каком смысле? – не поняла Ленка.

– Ты что, не знаешь этот анекдот?

– Не-а...

– Ну вот сейчас я тебя как раз и рассмешу, – обрадовался Игорь. – Приходит поручик Ржевский к проститутке и спрашивает: «А это можешь?» – «Могу!» – «И это можешь?» – «А как же!» – «А если так?» – «И так сумею!» Короче, обслужила она его по полной программе, и он усталый, но довольный направился к выходу. «А деньги?» – спрашивает барышня. «Гусары денег не берут!» – ответил Ржевский и был таков.

Игорь радостно засмеялся, и Ленка посмотрела на него с благодарностью.

– А нехай, Игореша, нехай! – улыбнулась она. – Как говорят на терещуковской родине, нехай он живе и ни в чем себе не отказывает.

– А мы будем писать новые песни, да?

– А як же! – ответила Ленка на чистейшем украинском и тоже засмеялась...

Из телефонной трубки послышался обиженный голос Игоря:

– Ты чего ржешь?

Ленка очнулась от воспоминаний:

– Анекдот вспомнила.

– Мне сейчас не до анекдотов, – строго сказал Игорь. – Ты помнишь, что завтра мы едем в Дубки?

– Ё-мое! – схватилась за голову Ленка и честно призналась: – Представляешь, совершенно из головы вылетело.

– Ну, мать, ты даешь!