ними своими познаниями. Они рассказали насекомым о звездных путях, о бесчисленных необитаемых мирах, чтобы наглядно доказать бессмысленность войн за территорию и пищу. Они даже научили их управлять простейшими космическими кораблями, чтобы насекомые могли достигнуть новых планет.

Логика насекомых была более прямолинейной. Размножаясь с неимоверной быстротой, насекомые считали, что наступит день, когда планет на всех не хватит. А в таком случае Первые – потенциальные соперники в грядущей схватке за жизненное пространство. Следуя этой логике, можно легко представить, что же произошло. Коалиция воспользовалась кораблями и знаниями Первых, показавших им звездные карты, и внезапно напала на своих благодетелей. Уничтожив соперников, насекомые возвратились в родную систему и начали медленно расползаться по галактике – поскольку численность их росла. Это продолжалось до того момента, когда возмужала цивилизация Тзен.

Первые были гениальными техниками, насекомые – первыми завоевателями. Тзены же были первыми воинами. Мы никогда не рассчитывали на беспомощность своего противника, а потому, в отличие от насекомых, по достоинству оценили и успешно применили достижения Первых. Хотя они не изобрели средств уничтожения, многие их открытия можно было использовать и в военных целях.

Мы давно поняли, что любое открытие может служить как мирным, так и немирным целям, и наши Ученые с Техниками постарались применить технологию Первых к военным нуждам. Наконец настал день, когда мы поняли, что готовы к борьбе. Полчищам насекомых противостояли наш опыт и наше оружие.

Воинов подняли из Глубокого сна, и началась подготовка к войне, стремительная и интенсивная.

Как и большинство бойцов, я считал более важной практическую подготовку и целиком посвятил себя тренировкам, совершенствуясь в управлении флаером и владении новыми видами оружия, а потому только бегло ознакомился с информацией, внезапно обрушившейся на нас.

Однако теперь я чувствовал, как остро мне не хватает знаний. Я понял, что слишком легкомысленно относился к ним, и возблагодарил судьбу, подарившую мне Зура с его информационными дисками. Порой мне стоило немалого труда остановить его, когда он начинал изливать на меня подробности, в которых я не нуждался; но даже самая поверхностная информация требовала поразительно много времени и усилий для осмысления. Пролетали дни и недели, и мое уважение к Зуру росло. Я всегда высоко ценил его как бойца, но эти новые, неведомые мне таланты были поистине бесценным для нас даром.

Однажды я сказал ему об этом, когда мы отдыхали после обеда, устроившись на земле. Даже несмотря на послеобеденную сонливость и вялость, мысль его работала быстро и четко.

– Дело в том, что здесь есть некая взаимозависимость, – ответил он. – Мне кажется, вы недооцениваете собственные усилия, командир. Знания – это действительно колоссальная мощь, но только тогда, когда их применяют на практике. Если бы Коалиция насекомых умела использовать знания Первых, мы бы с вами вряд ли сидели здесь сейчас. Тзены одерживают победы не потому, что владеют знаниями, а потому, что используют их. Наши Ученые собирают и изучают информацию, Техники воплощают их идеи в реальных творениях, а Воины применяют в деле. В нашем конкретном случае мои знания не имели бы никакой ценности, если бы вы, командир, не захотели использовать их. Я уже говорил вам при первой встрече: многие офицеры не пожелали бы принять мою помощь.

– Не соглашусь с тобой, Зур. Я вовсе не считаю себя таким уж выдающимся офицером. На всех этапах обучения Воины общаются с Учеными и Техниками. Почему ты считаешь, что они не сделают этого в реальном сражении?

– Действительно, почему? Возможно, потому, что так заведено. Никто, кроме Воина, не может знать, что нужно в бою, а наука – пусть она остается для классных занятий. Я не утверждаю, что другие отказались бы меня слушать, но не уверен, что они выслушали бы меня столь же внимательно и даже попросили бы совета.

– Надеюсь, что так поступило бы большинство, – упорствовал я. – Иначе нам не победить в этой войне.

– Может быть, вы и правы, командир, – уступил он. – В последнее время мое уважение к касте Воинов, а особенно к офицерам, выросло неизмеримо. Прежде я даже не подозревал о некоторых способностях Воинов. Взять, к примеру, ускоренное развитие личности Кор.

– Что ты имеешь в виду?

– Думаю, вам известно, что у нее уже сформировалось четкое мнение о каждом из бойцов отряда. Во многом это произошло благодаря вам. Может быть, она не докладывает о своих успехах, но я знаю, это вы оказали на нее влияние.

Я поднял голову и строго взглянул на него.

– Воинам-ветеранам свойственно иметь мнение о товарищах по отряду, – осторожно заметил я. – Мы считаем это жизненно важным.

– Знаю, командир. Потому и привел в пример Кор. Просто я понял, что у нее был хороший советник на данном этапе ее развития, который и помог ей сформироваться гораздо быстрее, чем это обычно происходит.

– Если ты столь наблюдателен, то должен был бы заметить, что она проводит большую часть свободного времени с Ахком, – возразил я. – Если кто-то и повлиял на нее, так это он. Особенно если учесть тот факт, что у него самый богатый в отряде боевой опыт.

– Согласен, командир. Однако разве не вы подтолкнули его принять участие в Кор?

– Думаю, Зур, что тебе хорошо известно: никто не вправе приказывать Воину делиться опытом и знаниями.

– Разумеется, командир, известно. Но я даже не подозревал, что можно исподволь убедить ветерана в том, что это будет для его же пользы. Что он будет в большей безопасности, если поделится с другим, неискушенным воином секретами выживания.

Я помолчал, потом снова положил голову на пол.

– Я был бы скверный командир, если бы не умел использовать каждого своего бойца с максимальной эффективностью. Для этого хороши любые методы.

– Именно этому я и стараюсь научиться, Рахм. Кстати, это еще одно преимущество того, что я служу под вашим началом.

Я никогда так остро не чувствовал свою беспомощность как боец и тем более как командир, как в те мгновения, когда погибал Ахк, а я просто взирал на это со стороны не в силах помочь.

Стояла ранняя весна, и мы не знали, насколько активны попрыгунчики. Именно это и вынудило меня поднять из Глубокого сна Ссах и Ахка. Я решил выслать лазутчиков – выяснить, нужно ли выводить из сна всех остальных.

Как всегда, я строго приказал избегать контактов с противником, а сам остался за часового. Они вышли, как только рассвело, чтобы свести до минимума опасность случайной встречи с врагом, ведь попрыгунчики крайне редко появлялись в окрестностях до полудня.

Когда приходится неподвижно сидеть, охраняя вход, много часов подряд, единственное занятие – это праздные размышления. По иронии судьбы, в тот день я как раз размышлял о том, сколь успешно мы преодолели все трудности в таких неблагоприятных условиях. Пережив то, что мы пережили – психологический шок, аварийную посадку, больше похожую на катастрофу – мы, всего вшестером, продержались на вражеской территории почти целый год. И не просто продержались, а сумели добыть ценнейшую для Империи информацию, не потеряв ни одного бойца.

Я решил попросить Зура отложить для меня пустой диск, чтобы продиктовать свои замечания относительно роли и функций командира в подобных ситуациях. Мне было что сказать о тактике выживания. Я как раз обдумывал этот вопрос, приводя в порядок мысли. Я вспоминал, что предпринял после посадки, как добился дееспособности отряда, думал о том, что нужно изменить, а что необходимо оставить без изменений…

Мои мысли прервал предсмертный вопль попрыгунчика. Я насторожился и прислушался, но все было тихо.