к отсеянным ситомпривычкам,приличиям,правилам их.Он был среди них,очумелых от молний,шарахнувших в Пятомс потемкинских рей;он чем-то серьезнымих споры наполнил,укрывшисьпод желтою кофтой своей.В них все —и неслыханность пестрой одежи,несдержанность жестов,несогнутость плеч, —за ними —толпою поток молодежи,а против них —«Русское слово»и «Речь».Но все ж футуризмне пристал к нему плотно;ему предстояладорога — не та;их пестрые выкрики, песни, полoтнакружила истерикаи пустота;искусство,разобранное на пружинки;железо империиевшая ржа;в вольерах искусствапрыжки и ужимки«взбешенного мелкого буржуа».Но все этосделалось ясно-понятногораздо позднейи гораздо грозней.Тогда жемелькали неясные пятнаво всейэтой пестрой,веселой возне.Москва разгадала,Москва понимала,что нет на такихни кольца,ни гвоздя,но людине чувствовали нимало,какая меж нихзамелькала звезда.И вот,пошушукавшись по моленным,пошире открывшиворота застав, —она его вышвырнулаколеном,афишамипо стране распластав.
ОТЦЫ И ДЕТИ
Теперьначать о Крученых главу бы,да страшно:завоет журнальная знать…Глядишь —и читатель пойдет на убыль,а жаль:о Крученых надо бы знать!Кто помнит теперьо царевой России?О сером уезде,о хамстве господ?А эти —по нейвчетвером колесилии виделисамый горелый испод.И въелось в Крученыхазлобное лихо
