Джеслин и девочки сидели в библиотеке. До обеда оставался еще час, но малышки уже выглядели уставшими.

— Папа правда уже дома? — вдруг спросила Джинан, подняв голову от тетради.

На Джеслин устремились три пары темных глаз, и в них она прочла недоверчивость и радость. Девушка поняла, что их сдержанность, с которой они говорили об отце, показная, как и робость и послушание, проявляемые ими в его присутствии.

— Он обещал прийти к вам в полдник и выпить с вами чаю, — мягко улыбнулась она.

— А сколько еще до полдника? — оживилась Такия.

— Четыре часа, — опередила Джеслин Джинан.

— Так долго, — простонала Сабия.

— Целая вечность, — уныло согласилась Такия.

Джеслин не могла видеть их такими удрученными.

— Как насчет небольшого перерыва? — стараясь казаться веселой, спросила она. — Может, поиграем во что-нибудь?

— Нам нельзя, — буркнула Джинан.

— Почему вам нельзя играть?

Джеслин вздрогнула, услышав за спиной голос Шарифа. Девочки также были удивлены его появлением, поэтому приветствовали отца с небольшим опозданием.

— Вы вернулись, отец, — хором сказали они, склонив головы.

— Да. Хорошо быть дома.

Шариф подошел к ним. Джеслин не знала, как себя вести, но ей казалось нелепым смотреть на сестричек, которые по-прежнему стояли, не поднимая головы.

— Девочки, садитесь. Может, кто-нибудь из вас хочет показать папе, чем мы занимаемся? Джинан, не желаешь начать? — спросила она, когда никто из малышек не откликнулся на ее предложение.

Старшая дочь Шарифа почти с испугом посмотрела на нее.

Джеслин услышала, как вздохнул Шариф. Он, как и все, без сомнения, чувствовал неловкость, которая повисла в воздухе. Девушка не представляла, как этому помочь. Шариф совсем не знал, о чем говорить со своими детьми.

— Сегодня мы читаем, — начала она, чтобы как-то разрядить обстановку, — а затем у нас урок рисования, и мы постараемся изобразить в красках то, что узнали из рассказов. — Джеслин послала в сторону девочек ободряющую улыбку. — Все мы уже хорошо умеем читать, верно?

— Я еще не очень хорошо читаю, — призналась Такия, с робостью поглядывая на отца.

— Нет, у тебя очень хорошо получается, — успокоила сестренку Джинан.

— Да, это правда, — кивнула Саба.

Джеслин с любовью и гордостью посмотрела на трех девочек, к которым за две недели успела привязаться.

— Уверен, что когда ты еще немного подрастешь, то будешь читать не хуже Джинан и Сабы, — сказал Шариф.

Такия с надеждой посмотрела на отца.

— Правда? А откуда ты знаешь?

— Когда ты была маленькой, то очень любила жевать страницы, — сохраняя серьезное выражение лица, ответил Шариф, но глаза его улыбались.

Саба спрятала смешок в кулачок, Такия хихикнула, а Джинан посмотрела на отца со смешанным чувством удивления и недоверия.

— А я что любила делать? — поинтересовалась Саба.

Шариф расположился на стуле рядом со своими дочками.

— Больше всего ты любила покричать, — не задумываясь, сообщил он.

Саба и Такия прыснули со смеха, и только Джинан продолжала пытливо смотреть на отца.

— А какая была Джинан? — продолжала допытываться Саба.

Шариф перевел взгляд на старшую дочь.

— Такая, какая она сейчас. Рассудительная и серьезная. И она никогда не жевала страницы и не кричала.

— Никогда-никогда? — не поверила Такия.

— Никогда, — подтвердил Шариф. — Она всегда все делала правильно.

— Неправда! — воскликнула молчавшая до этой минуты Джинан. — Если бы я все делала правильно, наша мама бы не умерла и нам бы не пришлось уехать в Англию.

В библиотеке снова стало тихо. Пока Джеслин лихорадочно думала, что сказать, Шариф погладил Джинан по голове.

— Ты все делала правильно, — мягко повторил он. — Вы уехали в Англию, потому что ваша мама хотела, чтобы вы учились в той же самой школе, в которой училась она.

— Нам там не нравится, — угрюмо сказала Саба.

— Там плохо, — кивнула Такия.

Шариф проглотил ком в горле.

— Если в конце лета вы не захотите туда вернуться, мы все вместе подумаем над тем, где вы будете учиться дальше.

— Мисс Хитон может нас учить! — живо произнесла Саба и повернулась к Джеслин: — Вы бы стали нашей учительницей, правда?

Джеслин была тронута до глубины души, но ответила осторожно:

— Я была бы рада, но вдруг я вам надоем до конца лета?

— Никогда! — громко сказала Джинан. — После смерти мамы нам больше ни с кем не было так хорошо.

Джеслин заметила, как насторожился вдруг Шариф. В эту минуту дверь открылась, и еще до того, как мать Шарифа вошла в библиотеку, в комнате раздался ее голос:

— Мисс Хитон, почему дети до сих пор не занимаются?

— Я освободил их до конца дня, — сказал Шариф.

— Шариф? — смешавшись, воскликнула королева Рейна. — Ты здесь? То есть, конечно… Я просто думала, мне сказали… ты говорил, что присоединишься к детям во время полдника…

— Я передумал. Сейчас мы идем обедать, а затем все вместе решим, как нам провести день.

Такия и Саба засияли, и даже Джинан не удержалась от улыбки.