на капитальный ремонт громадный «сталинский» дом. Вика Барышева где-то вычитала, что над этим домом витает страшное проклятие. Ее рассказ был так убедителен, что в него поверили все: и я, и Панкратова с Ивойловым, и даже Петр Толкачев, который принципиально не верил в чудеса. Когда же в город приехала его двоюродная сестра Зизи, славившаяся дикими выходками и необузданным нравом, ситуация и вовсе вышла из-под контроля. Мы самоотверженно боролись со всевозможными монстрами, рискуя жизнью и совершенно игнорируя распорядок дня. История завершилась грандиозным пожаром. Барышева уверяла, что проклятый дом загорелся от молнии, но поскольку события происходили в середине зимы, а Виктория поднялась на чердак с бутылью бензина, можно было предположить и ее деятельное участие в этом происшествии. Для меня решающее сражение со злом кончилось довольно плачевно: маму так возмутил ночной побег из дома, что она не разговаривала со мной больше месяца.
Вскоре после пожара мэрия взялась за реконструкцию этого района города, решив разбить на месте пепелища парк с городком аттракционов. За дело взялись с размахом. Снесли соседние постройки, засадили пустырь взрослыми деревьями, завезли остовы каруселей… На этом строительство завершилось – у городских властей кончились деньги. Вика Барышева, конечно же, не преминула отметить, что «для геопатогенной зоны такой поворот событий в порядке вещей». Впрочем, горожан появление недоделанного сквера вполне устраивало. Теперь можно было срезать угол и идти напрямую, существенно экономя время. К примеру, моя мама стала возвращаться с работы минут на двадцать раньше обычного.
И вот в сквере объявился Кристиан. Что привело его в это странное место? Возможно, вампир просто охотился на его территории, а может быть, догадки Вики Барышевой оказались близки к истине и проклятая земля не случайно притянула к себе вурдалака?
Звонок прозвучал так неожиданно, что я уронила на пол учебник по алгебре. Это была Панкратова.
– Сразу после разговора с тобой я побежала в сквер, – сообщила она. – Пробыла там минут сорок, бродила по дорожкам, всматриваясь в лица прохожих, и совсем продрогла. Потом мне пришла в голову мысль расспросить владельцев собак, но никто из них не обратил внимания на длинноволосого парня с уверенной походкой. В общем, Света, ничего интересного, только…
– Что?
– Было ощущение, будто за мной кто-то следит. Скорее всего, померещилось. Кому придет в голову меня выслеживать?
– Что будешь делать дальше?
– Буду ходить в сквер до тех пор, пока не встречу Кристиана. Мне столько надо ему сказать!
Мама позвала меня ужинать, и, простившись с Панкратовой, я повесила трубку.
В девичьей раздевалке было шумно. Заканчивался урок физкультуры, и мы торопливо переодевались, стараясь как можно скорее попасть в буфет. Вволю набегавшись, все проголодались как волки. Я как раз поправляла ворот водолазки, когда из дальнего угла раздевалки послышался испуганный вскрик:
– Ой, я укололась!
Если не ошибаюсь, голос принадлежал Юле Никитиной. Ее подружка Рита Савина задержалась на выходе и вернулась к нерасторопной Юле. Не придавая значения пустячному происшествию, я занялась собственной прической, закалывая выбившиеся из пучка прядки. Внезапный жуткий вопль огласил раздевалку, и мимо меня пронеслись две девочки. Руку будто обожгло крапивой, но, проигнорировав болезненное покалывание, я вместе с остальными побежала к спортивному залу. Вопя, будто их преследует целый выводок ос, Рита и Юля бросились к гонявшим мяч мальчишкам.
Это было жуткое зрелище – визжавшие нечеловеческими голосами подружки катались по полу, пытаясь оторвать опутывавшую их головы странную паклю. Волокнистая дрянь на глазах изменяла свой цвет, краснея и приобретая все более яркий оттенок. Окружившие Савину и Никитину испуганные ребята медлили, не зная, что делать. Громко вскрикнув, отскочил стоявший ближе всех к несчастным Ивойлов, попятился Денис Подбельский… Перестав обращать внимание на происходящее, они стали отрывать внезапно прилипшую к их телам пакость.
Боль в руке усилилась настолько, что ее уже нельзя было не замечать. На запястье извивался длинный, впившийся одним концом в кожу волос. Он краснел на глазах, как будто набираясь крови. Стиснув зубы, я вырвала омерзительного паразита, непроизвольно отшвырнув его как можно дальше.
– Я позову Александра Владимировича! – крикнула сообразительная Панкратова и бросилась вон из зала.
А девчонкам было плохо по-настоящему. Они перестали сопротивляться, неподвижно лежали на дощатом полу и тихо стонали. Все попытки освободить их от страшной пакли оканчивались провалом. Всякий, оказавшийся вблизи от паразитов, подвергался их атаке и отскакивал прочь; отдирая от рук извивающиеся волоски. Кровавый Алекс, как всегда, появился вовремя. Вместо оружия он принес охапку газет и большое, прихваченное из каморки уборщицы оцинкованное ведро.
Толпа расступилась. Алекс подошел к девочкам и решительно сорвал кровососущих паразитов. Волосы попытались обвить его руку, но, отяжелев от выпитой крови, они потеряли проворство и, прежде чем успели причинить вред охотнику, оказались на дне ведра. Швырнув поверх газеты, Алекс щелкнул зажигалкой. Бумаги заполыхали жарким пламенем. Охотник наклонился над неподвижно лежавшими подругами, рассматривая их распухшие, покрытые множеством ранок лица.
– Жить будут, – произнес он, пощупав пульс. – Небольшая потеря крови и шок от испуга. Кто-нибудь, позовите врача.
– Александр Владимирович, что это было? – поинтересовался подошедший с новой порцией бумаг Толкачев.
– Кровососущий паразит. Возможно, его завезли из Африки. В наших краях такие твари, к счастью, не водятся. Должно быть, это… – он произнес длинное латинское название и подвинул в огонь бумагу.
Потом мы всем классом ползали по спортзалу, собирая разрозненные волоски и бросая эти страшные шевелящиеся нити в огонь. Ребята потихоньку успокаивались и начали обсуждать проблемы, не связанные с нападением хищных паразитов.
– Вы Ханову не видели? – поинтересовалась Катя Бартеньева – страстная нелюбительница физкультуры, всякий раз непостижимым образом получавшая освобождение от занятий. – Жанна дала мне на время урока конспект, хочу вернуть ей тетрадь.
– И правда, где Ханова? На построении она была, а потом будто растворилась, – удивленно заметила Барышева. – В раздевалке ее вещей тоже не видно.
