рассчитал дозу – это раз, а главное, думал, что Лева более цивилизованный человек, умеет себя в руках держать. Хотя, с другой стороны, его трудно винить: феромоны совершенно высвобождают подсознание. Как хорошо, что мы надели респираторы, да, Альфред Ахатович? Представляете, что бы могло произойти? Света бы с нами ни за что одна не справилась.

Света с надутым видом плюхнулась в кресло, не глядя по сторонам.

– Что-то мне не верится, – с вызовом сказала она. – Вы на Райку вылили всего каплю какую-то, а можно было подумать, эти парни по литру шампанского с мартини выдули, да еще по бутылке коньяка с примесью шпанских мушек – так крыша у них поехала! Разве это возможно?

– Вы что ж, думаете, тут для вас представление было устроено? – дрожащим от обиды голосом проговорил Дима, прижимая к себе сумку, словно щит. – Да вы не видели, как мы... как Альфред Ахатович... да он дрался за Раечку и за вас, как лев... Как тигр! – торопливо поправился Димка, видимо, сочтя, что царь зверей слишком скомпрометирован сегодня, чтобы поминать его всуе.

– Дура ты, Светка! – привычно рявкнул отец. – Мы их с трудом выкинули вон, они так без обуви и убежали, Дима потом вслед им их башмаки выбрасывал.

– Да, – грустно проронил Димка. – Друзей у меня больше нет, конечно... Все, они мне этого в жизни не простят. Слышали, как они меня материли, уходя? Теперь про наш эксперимент по всему институту раззвонят...

– Нет, нет, как это – раззвонят?! – забеспокоился Раечкин отец. – Ты что? Их надо остановить! Это же наш бизнес-секрет! Никто ничего не должен знать, даже подозревать не должен.

– То есть вы... – робко заикнулся Дима. – То есть вы как бы... как бы это... как бы согласны участвовать в моем проекте?

От волнения он даже заикаться начал.

– В нашем проекте! – энергично поправил отец. – Почему – в твоем? В нашем, понятно? Конечно, я согласен. Только объясни все же, почему эту штуку никто до сих пор не расчухал, феромоны эти, если это такая убойная сила?

– Ну как? – удивился Дима. – Расчухали, и давно. В секс-шопах эти духи продаются, я Раечке рассказывал, – но это жалкая польская подделка. Французские лучше качеством, но несравнимо дороже. Кроме того, количество феромонов там чисто символическое. А вообще-то, препараты на основе человеческих половых феромонов запрещены на территории Европы и России. Но это совсем не значит, что кого-то будут преследовать в судебном порядке за их использование и распространение. Это не наркотики все же. История получается вроде как с допингом, который запрещен к применению в спорте. Но при этом его можно купить практически в любой аптеке. Запрещено – это значит, что если вы произведете препарат на основе феромонов на территории России, то вы не получите никаких разрешительных документов типа гигиенического сертификата, сертификата соответствия и всего такого, что нужно для легального продвижения этого продукта на рынке. Кстати, так же дело обстоит и с препаратами, которые делают на основе плаценты, хотя они тоже широко рекламируются: даже шампунь такой есть, я сам видел. Соль состоит в том, что эти препараты с феромонами навязывают человеку чужую волю. Ну а кому охота, чтобы им управляли? И кто даст на это официальное разрешение?

– Погоди, – нахмурился Альфред Ахатович. – Но если феромоны запрещены, как мы будем их продавать?

– Ну а как эти духи в секс-шопах продаются? Так и мы будем продавать. А лучше пользоваться ими в косметическом салоне вашей жены, к примеру.

Надо же, какая память у Димки! Раечка когда-то вскользь упомянула, что у отцовой жены косметический салон (кстати, и у Раечкиной матери – тоже, отец и старой, и новой жене по салону купил – в разных районах, конечно! – чтобы никому обидно не было), а он запомнил!

– Предлагать в малых дозах клиенткам этого салона, – продолжал Дима. – Целый курс терапии проводить на основе использования парфюмов или там, не знаю, кремов с феромонами. Когда женщины поймут, что после этих процедур они становятся особенно привлекательны для мужчин, они этот салон будут штурмом брать, вы же понимаете? То есть одного салона мало будет, сеть надо будет создавать, целую сеть. К тому же для женщины ее привлекательность пожизненно важна, это для нее как... как горючее для автомобиля, – употребил он максимально понятную для мужского ума категорию, и отец Раечки задумчиво кивнул.

– Ладно, – проговорил он. – Все надо хорошенько обдумать, и мы обдумаем. Дело теперь за исходным материалом, я так понимаю? Что у тебя есть?

– У меня – ничего, – грустно улыбнулся Димка, наклоняясь и выковыривая из ворса ковра втоптанную туда пустую пробирочку. Сунул ее в карман. – Вот все, что имелось... Но я знаю человека, который раньше был в одной... компании, скажем так...

Он покосился на Раечку, запнулся и сделал странное движение бровями. Отец при этом хмыкнул, и Раечка поняла, что Димка хотел употребить совсем другое слово, да просто ее пожалел.

– Ну, короче, он в одной компании... работал, они как раз закупили партию феромонов для перепродажи в фармацевтическую фирму, чтобы контрабандой духи выпускать для секс-шопов, но у них начались проблемы, разборки, там были очень крутые дела, склад товаров сгорел, все думали, что и феромоны сгорели, но этот человек умудрился с феромонами скрыться. Никто даже не подозревает, что товар у него остался, да и вообще, его бывшие подельники все сидят по разным... – Димка опять запнулся, а отец опять хмыкнул, – ...сидят по разным углам и отсиживают... отсиживаются. Но один этот человек ничего не может сделать и сидит на тех феромонах, как собака на сене. И он готов продать товар, только просит тридцать тысяч евро, и вы же понимаете, что сумма за такой сногсшибательный товар не настолько велика, чтобы...

– Как евро? – прищурился Альфред Ахатович. – Вроде бы тридцать тысяч долларов сначала звучали? Раечка говорила...

– Ну да, сначала речь о баксах шла, – кивнул Димка, – а теперь, я боюсь, он запросит в еврах, потому что доллар же падает...

– Как это?! – взвилась Света из своего кресла. – Раз сначала уговорились в долларах, значит, в долларах, а то ему скоро фунты стерлингов понадобятся!..

– Ну мы же еще не уговорились окончательно, – пролепетал Димка, отпрянув. – Может, я его убеждю, то есть убежду... убежу... убедю... уговорю, короче, но...