– Да брось! – укоризненно проговорил Рэнд. – Это же совсем ребенок. Вроде нашего инфанта. Глупенький несмышленыш, иначе бы не попался сюда в числе трех или четырех других. Я, конечно, их не очень хорошо отличаю, но среди них есть и мой. Я собственноручно ставил на него наживку. Это, знаешь ли, штука вроде русского перемета, только наживка, конечно, побольше. Курица, например. Крокодилы, как и акулы, хватают все подряд, все, что трепыхается, и поэтому поймать их на крючок сравнительно легко. Мой приятель – тот, что владеет этим участком и виллой, – приучил меня к такой охоте. Он обожает бифштексы из крокодильего мяса.

Словно разгневавшись, крокодил звучно щелкнул челюстями. Из воды тотчас высунулась еще одна длинная голова, потом другая…

Марьяну затрясло, а Рэнд, похоже, наслаждался охватившим ее ужасом и все ниже пригибался к воде, увлекая ее за собой.

– Один, два, три… – считал он, тыча пальцем, как школьник на уроке. – А где же еще один? Неужели его уже скушали? На мой взгляд, мясо жестковато, вроде старой говядины, однако некоторым очень нравится. Чем крокодил моложе, тем, естественно, мясо нежнее. Правда, в пищу идет только хвост, поэтому от громадной туши набирается от силы килограммов двадцать, а из этих детенышей – гораздо меньше. Эй, эй! – Рэнд посвистел, и головы тварей, точно по команде, обратились к нему. – Видишь, они уже привыкли, что свист – это пища! – обрадовался Рэнд.

Марьяна рванулась так, что Рэнд не удержался на корточках и завалился на бок. Однако руку Марьяны он не выпустил и тотчас же вскочил.

– Зря! – усмехнулся он. – А если бы мы оба сорвались в бассейн? Думаю, я бы выскочить успел, а вот насчет тебя – не знаю… Эти твари хоть и дети, но ушлые – спасу нет. Я же говорю – хватают все, что дергается. Так что если бы я тебя и вытащил, то изрядно обглоданной. Тогда тебя оставалось бы только пристрелить…

– Чтоб не мучилась, – глухо выдохнула Марьяна, глядя в его лицо, казавшееся в блеклом лунном свете почти нечеловеческим.

Чего он хочет? Зачем эти словесные пытки? Или просто развлекается? А может, хочет приготовить к той участи, которая ее ждет, если…

Если что? Если она не откроет Рэнду того, о чем и так ему известно?

Но ведь это идиотизм какой-то. Зачем, зачем это пустое сотрясение воздуха?!

А если и правда – идиотизм?..

Что, если Рэнд – просто психопат, у которого от удачного завершения дела случился сдвиг по фазе, и он даже позабыл на радостях, что Виктор уже убит, один из охранников – тоже, а второй – в плену? Что, если Рэнд сейчас отдаст приказ пытать Марьяну, опуская ее к крокодилам?

Недаром еще тогда, на допросе Надежды, Рэнд вел себя странно. Этот наряд арабского шейха, эта грубость, вылившаяся в звериную жестокость…

Да он безумен, безумен! Она в руках безумца!

Как образумить его? Напомнить, что все уже сделано, что нынче вечером в ворота въехал «Патрол», из которого… Может быть, Рэнд все вспомнит и оставит ее в покое?

Ну да… Это напоминание всего-навсего будет означать, что Марьяна все видела. И что тогда сотворит с ней Рэнд, в дела которого она осмелилась сунуть нос?

О Господи, и так плохо – и этак ужасно. Если бы хоть эти мерзости зубастые не пялились из воды, словно в ожидании, словно говорили: мол, как ни крути, Марьяна, а попадешь к нам.

Рэнд дернул ее за руку:

– Ну?!

«Да он все равно убьет меня, – будто о чем-то постороннем подумала она. – Этот человек безумен, но мало того: он по натуре жесток. Чужие мучения доставляют ему удовольствие. Это для него – как наркотик. Он мучил Надежду не ради ответа – ради кайфа. Убил – ради кайфа. И меня тоже?»

Она взглянула на Рэнда, увидела его зверский оскал – и внезапная ярость овладела ею. Воздух вокруг нее, чудилось, зазвенел, завибрировал, как звенит, вибрирует ночное небо, пронзенное встречными стрелами молний. Марьяна перестала бояться Рэнда так внезапно, что ее даже оторопь взяла. С самой первой встречи, даже еще до этого, пока ее везли к неведомому боссу, Марьяна только и делала, что тряслась от страха. Потом она пыталась уловить смысл в его поступках – а в них, может быть, и смысла нет вовсе. Так чего ради трястись? Смерть не имеет лица – Марьяна все равно ее не увидит. И если Рэнд взял на себя роль этакого Азраила, то это уж он дал маху. Он перестарался, пугая Марьяну! Даже страху человеческому может, оказывается, наступить предел. Страху и готовности терпеть унижения.

Она рванулась и высвободила руку. Но не бросилась бежать. Дала слезам выкатиться из глаз и, дуя на синяки, кольцом охватившие запястье, прошептала как могла жалобнее:

– Не надо! Давайте уйдем отсюда! Пожалуйста… я не могу больше! Я скажу все, что знаю. Виктор сейчас должен быть на вилле Азиза – это его партнер, Азиз Ашер. Адрес… вроде бы Эль-Мансор, квартал 19. Да, точно – 19. Прямо на берегу, там очень красиво!

И тут она наконец-то позволила себе заплакать по-настоящему.