Но поскольку Алена была по сути своей скорее оптимисткой, чем пессимисткой, она предпочитала лишний раз соль на раны не сыпать, ситуации не усугублять, а значит, красного вина, провоцирующего тоску, не пить. И сейчас пришлось потратить некоторое время на то, чтобы убедить Алексея: она не будет, не будет, не будет пить это красное вино, даже глотка не отхлебнет!
Алексей не то чтобы обиделся, но очень огорчился:
– Ну, тогда вам невкусно есть будет, потому что и грибы, и рыба именно к этому вину идеально подходят!
– Будет, будет вкусно! – уверила его Алена, однако тотчас поняла, что поторопилась с любезностями.
«Интересно, кто ему сказал, будто он умеет готовить? – думала она, с усилием пытаясь прожевать совершенно не прожаренный, пресный и какой-то скользкий шампиньон. – Сметана явно была прокисшая. А рыба… Какая гадость, какая гадость эта ваша тушеная рыба!»
Наша героиня, надобно сказать, в еде была разборчива и привередлива. И сейчас страдала, просто физически страдала от того, что предложенную ей, с позволения сказать, пищу надо будет хвалить, а у нее язык вряд ли повернется… Хоть бы кто-нибудь пришел или позвонил, Алексей бы отвлекся, и она выбралась бы из жуткой западни, называемой совместной трапезой. Впереди еще разговор, причем разговор не из простых. Да и вообще, столько дел надо переделать, а время-то уходит на ковырянье вилкой в тарелке!
И небеса, такое впечатление, вняли мольбам страдалицы: раздался звонок в дверь. Алексей вышел их кухни, Алена быстренько выскочила из-за стола, сунув в рот конфетку, чтобы отбить кисло-горьковатый вкус рыбы.
– Привет, папулик! – послышался из коридора голос.
Батюшки, кажется, это Галина появилась! Ну надо же, совсем по-семейному собрались.
Алена злорадно усмехнулась: сейчас Галину, которая изрядно ехидствовала насчет невесть где проводящего ночи Алексея, ждет сюрпризец…
Алексей что-то негромко сказал.
– Что?! – донесся изумленный Галинин вскрик, потом послышались шаги, и в кухню ворвалась… о Господи, не Галина, а Анжела, типичная Анжела во всей своей красе: джинсы, невыносимо туго обтянувшие приставную попку, какая-то зачуханная куртешка, небрежно собранные в «хвост» волосы, водянистые вытаращенные глаза:
– Вы? Зачем приперлись?
Алексей чуть ли не взвыл:
– Галина! Да ты рехнулась?!
Алена промолчала лишь потому, что совершенно онемела. Однако у Галины с даром речи было все нормально:
– Что, решили донести отцу, да? Донести на меня? Я так и знала, что вашим словам верить нельзя, что вы долго не намолчитесь! Звонила мне, главное, предупреждала, мамочку из себя строила! Да мне на хрен ваши благодеяния не нужны, я ему сама обо всем все расскажу! Папуль, ты ее не слушай, она наврет тебе! Да что вообще такое за беда – на маршрутке работать? Нет, вы мне скажите? Ну а если мне это нравится, что делать? А писать всякие вонючие репортажи я не хочу и не буду, не буду, не буду!
– Погоди, – с беспомощным выражением спросил Алексей, – кто работает на маршрутке? Зачем?
– Да я, я! – закричала Галина, зачем-то, видимо, для наглядности, бия себя в грудь рукой.
– Как это – на маршрутке? – взревел Алексей. – А редакция?!
Алена проскользнула мимо отца и дочери Стахеевых в комнату, взяла свою сумку и пошла в коридор. Из кухни неслись взвизгивания Галины, перемежаемые короткими, но очень эмоциональными выкриками Алексея.
Принес черт эту молодую идиотку с ее дурацкими признаниями! Нашла, главное, время… Теперь, конечно, никакого разговора с Алексеем не получится, папа с дочкой сцепились всерьез и надолго. А впрочем, кое-что Алена все же смогла узнать, теперь надо решить, что ей с информацией делать.
Она осторожно сняла плащ с вешалки и под шумок неутихающего скандала вышла из квартиры. Ладно, сорвался разговор с Алексеем, зато есть возможность поразмышлять над теми новыми фактами, которые подкинула судьба.
Значит, Алексей знаком с хозяйкой Бубна… Каким образом, интересно знать?
Да очень простым!
Догадка внезапно прошла в голове этакой торжествующей походочкой, усмехаясь над бестолковостью Алены.
Ты ведь тоже «знакома» с ней, подруга! Не зря тебе показалось, будто ты уже где-то видела ее мелкие, точеные, чуточку недобрые черты. Просто их обладательница при первой встрече была одета иначе: в затейливую пальтушку, синюю с золотыми разводами, а также в золотистую шляпку. Она вышла из дома на Ковалихе и болтала с молодой женщиной о ее подросшей Викочке, а также о своей подросшей собаке… О собаке! И та молодая женщина, Викочкина мама, называла собеседницу тетей Людой! А потом рыжая соседка упомянула какую-то Людмилу Андреевну, которая вроде бы жила в квартире номер три, но потом отсюда переехала, однако с квартирой так и не рассталась…
Не одно ли это лицо – тетя Люда, Людмила Андреевна и
Тетя Люда… Юля…
Ого!
