снова напялил их, а потом кинулся через дорогу. Ему повезло – автомобили как раз замерли перед красным светом светофора.

– Ашот, откройте дверь наконец! – приказала Алена. – К заместителю прибыл его начальник. Дайте им слиться в экстазе.

Ей было так смешно, что даже в желудке кололо от желания расхохотаться во весь голос.

Ашот и «заместитель», уже вполне готовые «слиться» в крепком борцовском объятии, отпрянули друг от друга, будто любовники, застигнутые на месте преступления.

– Откройте, милиция! – раздался голос с улицы.

Ашот мрачно мотнул головой. Анжела, поняв его молчаливый приказ, упала животом на мотор, перелезла на водительское сиденье и нажала на магический рычаг или кнопку. Распахнулись обе дверцы: передняя и задняя. В переднюю и вскочил человек в очках. «Заместитель» сделал было такое движение, словно намеревался улизнуть через заднюю, да угрюмо замер на месте.

– Где Селиванов? – спросил человек в очках, странно выставляя зажатый в руке мобильник и переводя его с одного обитателя маршрутки на другого, словно выцеливая их. Почему-то создавалось отчетливое ощущение, что он держит в руке пистолет. – А ты что здесь делаешь, Павел? Здравствуйте, Елена Дмитриевна!

– Здравствуйте, Лев Иванович, – со вздохом отозвалась та. – Правда, мы уже здоровались сегодня, а главное – я же просила вас не называть меня Еленой!

– Ладно, переживете, – буркнул Лев Иванович. – Так что здесь произошло? Кто тут деньгами бросался?

Алена, приподняв брови, обвела взглядом Анжелу, снова взгромоздившуюся на мотор, Ашота и «заместителя», которого, как нетрудно было догадаться, звали Павлом. Все трое являли собой более или менее неподвижные соляные столбы.

– Ну? – рявкнул Лев Иванович, теряя терпение. – Кто деньги разбросал, спрашиваю?

Алена молчала. Ашот молчал. Анжела тоже.

– Да вот, девушка… нечаянно уронила… – выдавил из себя наконец Павел, махнув рукой на Анжелу. – «Пазик» резко затормозил и…

– А чего резко тормозите? Тормоза, что ли, неисправны? – проворчал Лев Иванович. – Да что тут происходит, в конце концов? Чего вы мне все голову морочите?

Алена пожала плечами. Боже ты мой, до чего ж мужики нынче слабые пошли… На Ашота и Павла было невыносимо смотреть – такой ужас изображался на их физиономиях, такая подавленность. Анжела чуть не плакала, но ей хотя бы простительно, слабая женщина, что с нее возьмешь…

Да, ребята, вляпались вы по крупной! Где вам было знать, что ваша жертва и начальник следственного отдела городского УВД – боевые, можно сказать, товарищи! Пусть их объединяет взаимная неприязнь, однако они знают друг другу цену. Конечно, гордая Алена скорей застрелится, чем вслух признается в том уважении, которое испытывает ко Льву Ивановичу Муравьеву. Ведь он ее пару раз натурально вытащил из-под пуль! Прикрывал своей грудью… или спиной, она точно не помнит, не до деталей было в тех крутых разборках. Он-то ее, понятное дело, терпеть не может, идиоткой считает…

Да ладно! Переживем!

Тем временем Анжела сползла-таки с мотора и принялась собирать мелочь. Ашот истово помогал ей. Все смотрели на них. Когда водитель коснулся скомканного объявления – того самого, из-за которого весь сыр-бор разгорелся, – Алена протянула руку.

Ашот, уставясь в пол, покорно вложил в ее ладонь бумажный комок.

– Donnez-moi, – сказала Алена почему-то по-французски (это было большое ее увлечение – французский язык; а также она сильно увлекалась танцами вообще и аргентинским танго в частности… ну и танцорами, было дело, увлекалась… теперь это прошло, к счастью… К счастью ли и прошло ли?). – Это мое. Все, до свиданья, господа, я пошла в библиотеку.

Ашот поднял на нее недоумевающие глаза. Ну да, он, конечно, был уверен, что Алена немедленно начнет на него стучать своему высокопоставленному знакомому, а значит, остаток жизни бедный водила проведет за решеткой. А Павел уже начал размышлять, выгонят ли его с работы с треском или позволят написать заявление «по собственному желанию».

Нет, ребята. Существует, конечно, такой принцип – падающего толкни, но он никогда не принадлежал к числу тех, которые исповедовала Алена Дмитриева. Наоборот, ей была по душе другая фраза: «И милость к падшим призывал…» Опять же – ненавидела она выяснять все и всяческие отношения, особенно с людьми, которые не умеют говорить на правильном русском языке!

Поэтому Алена молча шагнула к ступенькам, не намереваясь ничего объяснять, сводить какие-то счеты… Не для нее все это!

– Как пошла? – прищурился Лев Иванович. – В какую еще библиотеку?! Устроила тут, понимаешь… меня вызвала… Пашка, говори, что тут произошло, а?

– До свиданья, Лев Иванович. Приятно было снова встретиться с вами, честное слово, – упрямо сказала Алена.

Муравьев убрал мобильник в карман, постоял, о чем-то думая.

– Ну, коли так, пошли, – наконец кивнул он. – Библиотека ваша вон там, я правильно понимаю? Идемте, хоть дорожку вместе перейдем, если разговаривать со мной не хотите.

Он проворно выскочил из маршрутки и подхватил Алену под руку. И так, крепко держа, подвел спутницу к перекрестку, дождался зеленого сигнала светофора и перевел через дорогу. Павел убито тащился в кильватере.

– Значит, так и будете молчать? – спросил Муравьев, когда они поравнялись с «Мерседесом».

Алена только вздохнула: вот, мол, пристал… А в следующее мгновение он нагнулся, нажал на ручку дверцы – и тотчас Алена ощутила, как Муравьев сильно толкнул ее в бок, да как-то так ловко и