и начинает стричь. Да, нашим парикмахерам до него далеко. Вся стрижка заняла от силы секунд 20. Готово, говорит. Смотрю в зеркало. Ну, отлично. Мне лучше ничего и не нужно. Говорю спасибо, всё хорошо. Гремлин кивает, открывает дыру в стене и исчезает там. Вместе со стремянкой.
Стена за гремлином закрывается, зато в противоположной стене открывается сразу два таких же отверстия. И оттуда вылезают новые гремлины. Шесть штук. Подбегают к рассыпанным по полу волосам и начинают сноровисто сметать их маленькими метёлками. Волосы постепенно исчезают. Настроение улучшилось. Я понял, кто в этих хоромах следит за чистотой. Убираться мне тут не придётся. А пустые бутылки можно смело оставлять в любом месте. Подберут.
— Красивая причёска, — Бенка подошла сзади. — Мне нравится. А что с твоими волосами случилось? Зачем их сбрили?
— Не сбривали их. Они сгорели.
— ?
— На испытании. Несчастный случай, — я не хотел распространяться на эту тему.
— Понятно. Ты что на ужин хочешь?
— Не знаю. А что есть?
— Всё. Мы же в Академии. Тут есть всё.
— Тогда… тогда мне — то же самое, что и тебе. Только чтобы никакого молока или кефира. Я ненавижу молоко.
— Хорошо. Пошли.
В столовой меня ждёт новое потрясение. Ужин Бенка заказывает… с помощью компьютера. Монитор вмонтирован прямо в стену, под ним простенькая клавиатура. Интерфейс незнакомый, но явно заточенный на заказ продуктов. Какая-то специализированная программа. А сам факт заказа означает наличие сети, как минимум локальной. А наличие сети — это наличие сисадмина. Куда же без него? А сисадмин — это уже почти коллега. Я и сам по молодости сисадмином лет пять проработал. Пока в программисты не ушёл. В общем, как говорил один любитель халявного мёда: 'дыра — это нора, нора — это Кролик, а Кролик — это подходящая компания'.
— Как тебе первый день в Академии? — спрашивает меня Бенка после ужина.
— Я устала. Очень много впечатлений.
— Это само собой. Конечно. Я помню свой первый день. Я так плакала. Жалко было отпускать папу. Ты ещё хорошо держишься.
— А кто твой папа?
— Рыбак. То есть был рыбаком год назад. Мы очень бедно жили. Мама сильно болела, папа тратил на лекарства почти всё, что мог заработать. Даже в долги влез. И всё равно это не помогло. Мама не дожила до моего Испытания два месяца.
— Прости. Мне жаль.
— Мне тоже. Всего два месяца. Так обидно. Какие-то жалкие два месяца.
— А что было бы, если бы дожила?
— Академия обязательно бы помогла. Архимаг магии Жизни мог её вылечить. К сожалению, нанять архимага мы не могли. Слишком дорого. Но родственникам магов помощь оказывается бесплатно. Если бы я успела, маму непременно бы спасли.
— Извини, что напомнила. Ты сказала, твой отец был рыбаком год назад. А кто он сейчас?
— Сейчас он купец. Один из самых богатых людей в городе. Я немножко помогла ему деньгами. У него шесть своих кораблей, и на одном из них ходит учеником мой старший брат. Он на три года старше меня.
— А у меня сестра есть. Тоже на три года старше меня. И ещё брат, но он маленький.
— Скучаешь по ним?
— Нет. Ещё не успела. Я же сегодня видела их.
— Счастливая. А я скучаю. Папа приезжал последний раз три месяца назад. Он очень занят, да и ехать ему сюда целую неделю.
Да уж. Скучаю. Я насилу вырвался. Мама всё хотела увести меня домой хоть на одну ночь. Хорошо, Агильери вступился. Сказал, что не положено. Традиция. Новый неофит может покинуть стены Академии не ранее, чем через год после Испытания. Хотя слёз мама и Ринка надо мной пролили целое море. Да и папик как-то нехорошо сопел и сморкался. Правда, папика, было заметно, хорошо так утешал именной вексель на тысячу золотых, который вручил ему Агильери.
Когда меня привели в чувство после бомбардировки валуна-мишени, ректор официально признал меня магом и попросил выбрать себе новое имя. Причём такое, какого нет ни у кого из ныне живущих магов. Во избежание путаницы. Но это не сложно. Магов у нас всего-то немногим более двух тысяч. Так что теперь я — Леона. Навсегда. Фамилий у магов не бывает.
— Бенка, пошли спать. Я устала. Там кровать мне уже принесли?
— Давно. Ещё когда ты стриглась. Они пока несли её, случайно уронили в дверях. Одному гремлину ножку отдавило. Он так пищал! Ты что, не слышала?
— Не, не слышала. Так пошли спать?
— Ну пошли.
— А зачем такие кровати широкие поставили? Я же могу на ней лечь даже поперёк!
— Ну, мало ли. Вдруг к тебе кто в гости придёт?
— Маленькая я ещё, гостей принимать в кровати.
— Как это маленькая? Ты — маг!
— И что? Годов-то мне это не прибавляет.
— Леона, все маги без исключения считаются совершеннолетними. Со всеми правами. Если ты пригласишь кого-то в свою кровать, то… ты в своём праве.
— Всё равно. Даже если так. Тут же две кровати. Как это я буду тут… с гостем? Если ты на соседней кровати лежишь.
— А вдруг я сама в гости уйду?
— И часто ходишь?
— Я шучу. Ни разу не ходила. Хотя тут один подкатывал ко мне. Но… чего-то он мне не показался. Какой-то он очень уж противный.
— И потом. Вдруг гость мне тут ещё и подарочек оставит. Становиться мамой в 14 лет я не хочу никак.
— Ты что, Леона?! Какая мама?! Никогда. Магам запрещено иметь детей. Разве ты не знаешь этого?
Упс. Прокол. Конечно не знаю.
— Что-то такое слышала. А почему запрещено?
— Много причин. Почитай про историю Академии. В основном, чтобы не нарушать стабильности общества.
— А что, совсем никому нельзя иметь детей? Даже ректору?
— Даже ректору. Вернее, не так. Запрещено иметь детей — не магов. Но шанс родить мага ничтожен. Мало кому понравится, что его ребёнка в его 13-й день рождения убьют, так как он не прошёл Испытание.
— Правда убивают?
— Да. Случаи были. Найди описание мятежа Корта. Там всё подробно расписано.
— Ужасы какие. Туши свет.
Глава 6
