4–5. Литературоведческие сонеты
1
И Мышкин по бульвару семенит,
И Мышкин по бульвару семенит, сечется дождик будто не к добру. Я отщепенец, выкидыш семьи тащусь за ним в какой-то Петербург. Стекают капли вниз по позвонкам, я подсмотрю за ним, как я умру, Скажите, князь, к какому часу зван ваш милый дар, куда вы поутру. Ваш милый дар, похожий на шлепок. О, как каналы трутся вам о бок, когда один на улочках кривых вы тащите щемящий узелок. А после пишете с наклоном головы, как подобает вам: иду на вы! 2
Зима. Снежинки всё снуют
Зима. Снежинки всё снуют. Бог с ними, с этой канителью! Ах, как же, князь, я узнаю… но, князь, вы ранее в шинели изволили. Как почерк ваш? всё тот, что был и не украден, ваш узелок, ваш саквояж, комочек боли, Христа ради!? Но лучше прочь от этих мест, от этой тени Петербурга, куда вы тащите свой крест один по страшным переулкам, как от удара, наклонясь? Куда спешить? Ограбят, князь. (Время создания цикла — 1962 год)
' Зов быка, трубный голод гона, '
Зов быка, трубный голод гона, по дорогам всплывают деревья, как мертвые птицы, снова грязь и тоска, и апрельская прель по газонам, снова запах травы и сверкание серой столицы. Каждый хочет дожить до весны, до любви, до рассвета, каждый хочет дожить до раскрывшихся почек и веток. Вот приходит весна, одиноко стуча каблуками, и плывут по реке в облаках прошлогодние листья, полстолицы в тени, полстолицы холодного камня, и висит, как в петле, тишина полутемной больницы. Вот плывут по реке, вот текут по реке, исчезая, мимо длинных дворцов, под мосты, никуда, ниоткуда, так зачем я смотрю и теряю и вновь провожаю, словно что-то найду и уже никогда не забуду. Возвратись, моя осень, моя золотая корона, мой пустынный полет и надорванный край небосклона. Вот приходит весна, и качается сумрачный воздух, я сейчас провожаю уже умиравшие листья, а осенняя прель окунается в новую воду, и глядят на меня из воды отраженные лица. 
